Великая судьба
Шрифт:
Ванданов не поверил слухам, он велел искать женщину по имени Жаргал по всему Улясутаю и, не найдя ее, страшно обозлился. Он напился и, раскачиваясь в седле, скакал по улицам, крича: «Жаргал! Жаргал!» А потом принялся гоняться за всеми встречными мужчинами и стегать их плетью.
Хатан-Батор несколько дней подряд приходил на перекличку цириков. Наблюдал за ними, шагая вдоль строя. «Эти парни никогда не переметнутся на сторону белых», — подумал он. Он
Однажды, это было в середине июля 1921 года, Максаржав созвал командиров войсковых частей. Они собирались тайно, шли поодиночке, чтобы никто не узнал об этом совещании. Максаржав поставил перед собравшимися задачу: во время вечерней переклички уничтожить белогвардейский отряд. Отправляясь на перекличку, каждый должен был взять с собой ремни и веревки и спрятать под одеждой. По сигналу белогвардейцы будут схвачены, связаны, а затем уничтожены. Если же сигнала не будет, все должны молча разойтись по своим палаткам.
Максаржав велел позвать Далая.
— Ну, а тебе я поручаю убрать Ванданова, — приказал он. — Как только увидишь, что он едет из Улясутая, сразу дай мне знать. Если же он заподозрит что-то и бросится наутек, догоните и ликвидируйте его. Я дам тебе в помощь двух человек. Спрячьтесь где-нибудь и следите за дорогой.
Далай сидел в засаде, не спуская глаз с дороги, по которой должен был приехать Ванданов. «Я докажу, что не зря меня называют батором. Пусть цирики из других хошунов увидят, как я разделаюсь с этим бандитом. Я за все рассчитаюсь с ним!»
А в лагере шла подготовка к операции. В двух крайних палатках спрятались цирики, которые должны были стрелять, если белогвардейцы окажут сопротивление. Поблизости стояли наготове оседланные лошади — на случай, если придется преследовать белогвардейцев. Возле палатки Бурдукова поставили для охраны вооруженных цириков.
Максаржав обошел лагерь, в последний раз проверил, все ли готово к операции.
Началась вечерняя поверка. Белогвардейские войска, как обычно, построились в шеренгу и провели перекличку. Все командиры, кроме Ванданова, были на месте. Монголы стояли в шеренге напротив белогвардейцев. Как только белые закончили перекличку, Максаржав крикнул: «Бей бандитов!» — и монгольские цирики, которые заранее условились, кто кого должен задержать, бросились на белогвардейцев. Завязалась короткая схватка, белогвардейцам не дали опомниться и переловили их всех, одного за другим.
В сумерках на дороге, что вела из Улясутая, показались два всадника. Кто-то из цириков, собиравших оружие, брошенное белогвардейцами, уронил винтовку. Услышав подозрительный звук, двое верховых насторожились, а потом повернули коней и поскакали в сторону гор. Далай и его товарищи, вскочив на копей, бросились за ними. Вот один из беглецов упал с коня, но это оказался не Ванданов, а его сопровождающий. Ванданова же догнать не удалось.
— Я допустил оплошность, — сказал Максаржав, когда ему доложили обо всем. — Никак не предполагал, что
Когда чиновник и писарь прибыли в лагерь, Максаржав поручил им сообщить жителям города о том, что отряд белогвардейцев уничтожен, а кроме того, приказал разослать по всем уртонам распоряжение поймать Ванданова, где бы его ни встретили, и доставить в лагерь.
Отослав чиновника и писаря в город, Максаржав собрал командиров и приказал: войскам быть в боевой готовности, так как белогвардейцы, очевидно, подтянут в ближайшее время свежие силы.
Теперь, после разгрома отряда белогвардейцев, цирики были хорошо вооружены, и это придавало им уверенности.
— Приведите сюда Лам-Авара! — распорядился Максаржав.
Его привели связанного.
— Очень злой и жестокий ты человек, Лам-Авар. Сколько загубленных жизней на твоей совести! Ну, что ты думаешь о последних событиях?
— Думаю, что ты, Хатан-Батор Максаржав, предал властителя богдо и действуешь заодно со смутьянами из Народной партии!
— Ах, это я предатель? А ты забыл, сколько вы погубили людей, сколько семей разорили, сколько награбили чужого добра? Ты помнишь, как вы подстерегли и убили Цултэм-бээса? Увести его и казнить! — приказал Максаржав.
— Я не прошу у вас пощады! Хоть вы и одолели нас, по войска белого царя и японцев уничтожат вас всех! — крикнул Лам-Авар.
— Нет, это твое желание никогда не исполнится. Наши же мечты претворятся в жизнь. Мы добьемся изгнания всех до единого врагов нашей земли. Мы отдадим все свои силы делу Народной партии и построим наше независимое государство!
— Изменник! — прошипел Лам-Авар.
— Я никогда не был изменником. Это ты перешел на сторону бандита барона Унгерна, предал свою родину и потому будешь казнен. Увести его! — приказал Максаржав, и цирики увели Лам-Авара.
— Остался ли в живых Гэдгэр-Цултэм?
— Да. Он лежит вон там.
— Приведите его!
При виде Гэдгэр-Цултэма, который выдал белогвардейцам улясутайского министра, Максаржава охватил гнев.
— Ты участвовал в убийстве Цултэм-бээса? — спросил он, когда цирики ввели пленного и усадили возле двери.
— Да, участвовал. Ванданов пригрозил, что убьет меня, если я не укажу, где находится министр, если же я сделаю это, он обещал мне награду.
— Почему ты прежде не признавал своей вины? Участвовал ли ты в истреблении братьев-монголов?
— Участвовал. Я темный человек, жанжин мой, живой бур-хан, пощадите меня!
— Какой я тебе бурхан? А если бурхан, то, значит, мне на роду написано карать зло! Немедленно казнить его! — приказал Максаржав. — А жене Цултэм-бээса передайте, что мы отомстили за смерть ее мужа, казнили предателя. Пошлите ей от меня подарок и хадак. Когда поедете к ней, возьмите с собой Жаргал, пусть сестры повидаются. Да узнайте, жив ли Дава, который намеревался расправиться с нами во время молебна. Приказываю казнить его на глазах Ванданова, когда его поймают и привезут сюда!