Великая судьба

Удвал Сономын

Максаржав остался один. Он раздраженно думал: «В манифесте с печатью богдо утверждается, что белая гвардия потерпела поражение от красных и в Монголии теперь нет чужеземных войск. Обезвреженные гамины тоже якобы ушли к себе. Поэтому, мол, богдо и приказал цирикам сложить оружие... Однако белогвардейцы не только не ушли — они вторглись на западе в кочевья дюрбетов и казахов. Они захватили Кобдо, Улясутай, Улангом. Тысячная армия белогвардейцев расположилась лагерем в долине реки».

Максаржав понял, что кто-то из приближенных богдо в сговоре с Унгерном, видимо, этот человек

и помог барону заполучить печать богдо, чтобы действовать от его имени.

За дверью послышался голос Того, который разговаривал с каким-то стариком. Вскоре он сам вошел в комнату.

— Явился человек, который утверждает, будто белогвардейцы затевают что-то серьезное. Получен якобы приказ готовиться к сражению с красными на севере. Кто-то пустил слух, будто члены Народной партии — сторонники белогвардейцев, будто цириков регулярной армии приказано истребить, всех поголовно. — Затем Того добавил: — Тут еще какая-то старушка просится к вам на прием, пришла с жалобой. Говорил ей, что вам сейчас недосуг разбираться с этими делами, но она не уходит, только и твердит: «Дитятко мое! Старенький котел мой взяли эти вандановцы и не отдают, и не в чем мне теперь ни чай, ни еду сварить».

— Где эта старушка? — спросил Максаржав.

— Да тут, за дверью.

Максаржав вышел из юрты.

— О бог мой! Сам жанжин соблаговолил выйти ко мне! — воскликнула старуха и, стянув с головы поношенную шапчонку, встала на колени и склонила голову для благословения. Максаржав слегка коснулся ее головы рукою и проговорил:

— Вставайте же, вставайте! Что за котел и кто у вас его взял?

— Сын мой, бурхан мой! Прости меня! Эти черти отобрали мой чугунный котелок, даже на такой плохонький позарились.

— Большой он? Может быть, он медный?

— Да нет, небольшой. Совсем маленький чугунный котелок...

Максаржав вызвал своих помощников и распорядился:

— Старушка вам покажет, что это за котел. Найдите его и отнесите ей.

«Зачем Ванданову понадобился старый котел? Может быть, не хватает посуды для надома? Ведь цириков становится с каждым днем все больше... Или же...»

Максаржав быстро вышел на улицу.

— Коня!

Вестовой привел коня. Максаржав тут же вскочил в седло и поскакал к своей юрте. Там он спешился и, глядя на палатки белогвардейцев, спросил:

— Бого! А для чего служит эта неказистая юрта, стоящая позади?

— Вон там? Да в ней, говорят, хранятся ружья и патроны.

— А почему в эту юрту то и дело бегают люди?

— Черти! — пробормотал Того и замолчал.

Подходил к концу седьмой тур состязаний борцов, когда Хатан-Батор вновь появился в шатре. Вконец пьяный Ванданов громко кричал, путая русские и бурятские слова, и хватал свою молодую жену то за руку, то за колено. Хатан-Батор с трудом сдерживался, чтобы но одернуть его. После окончания праздника Даржав сказал Хатан-Батору:

— Жанжин, Ванданов забрал у населения чугунные котлы, раздробил их на куски и сделал нечто вроде бомбы, но только она не взорвалась.

— Ну и прекрасно! — проговорил Хатан-Батор.

Жаргал была обижена тем, что Максаржав, который сидел в шатре

поблизости от Ванданова, даже не поздоровался с ней. «Я ведь перед ним ни в чем не виновата и ничего недостойного не совершила. Так за что же презирает меня этот человек? И старшая моя сестра возненавидела меня, когда я стала женой врага, убившего ее мужа! Что мне делать? Впору руки на себя наложить!»

На другой день после надома Максаржав отправил Того в свое родное кочевье, а сам, дождавшись вечера, поехал в штаб.

Улицы Улясутая были уже погружены в темноту, лишь светились тоно в юртах — это пробивался свет жировых светильников и свечей. Ограды, окружавшие некоторые юрты, были в этот поздний час закрыты на засов.

По улице, стараясь быть незамеченной, ехала на великолепном коне молодая женщина в испачканном и порванном шелковом тэрлике. Когда она приблизилась к дверям штаба, часовой окликнул ее:

— Кто такая? Не подходи!

— Тихо, — приказала женщина. — Я еду к Хатан-Батору со срочным донесением. Доложи ему, что я убежала от Ванданова.

Часовой позвал цирика, чтобы он проводил незнакомку к командующему. Женщина надела путы на ноги своего коня и вошла в здание штаба. Она поздоровалась с Максаржавом, но тот в ответ не произнес ни слова.

— Зачем явилась? — спросил он, с удивлением глядя на рваный тэрлик посетительницы.

— Вы заставили меня жить с этим Вандановом, а теперь презираете меня! — заговорила женщина. — Я вам рассказывала много полезного, о чем слышала в лагере белогвардейцев. Я это делала не для того, чтобы подольститься к вам, я хотела отомстить за мужа старшей сестры! Но вы сказали, что вам все это не нужно! А теперь из-за того, что я вышла за этого бурята, все считают меня скверной женщиной. Я приехала, чтобы высказать вам все это и покончить с собой.

Максаржав подошел к ней поближе.

— О чем ты говоришь? Когда это я заставлял тебя жить с Вандановом? Когда это ты мне рассказывала о белогвардейцах? Ты что, больна?

— Не думала я, что вы такой жестокий человек, — сказала женщина и заплакала.

Максаржав дернул звонок. Вошли Даржав и Далай.

— Уведите эту женщину, она явилась сюда самочинно и городит всякую чепуху. Иди и скажи своему Ванданову, что я тебя прогнал, мерзкая баба! — сказал Максаржав.

— Жанжин, это мы с Того виноваты, — вмешался Даржав и рассказал, как сперва, когда к командующему приехал старик, они отослали его домой, ничего не сказав об этом полководцу. — После этого мы и стали получать от старика полезные сведения, — закончил он.

Максаржав выслушал его и, немного помолчав, сказал:

— Ну, Жаргал, я перед тобою не виноват. Мы вызволим тебя от Ванданова. Возвращайся домой, собери самое нужное и ценное и беги подальше в степь, двое наших проводят тебя. Найди какую-нибудь порядочную семью, которая приютит тебя на время, и жди. А потом мы пришлем за тобой человека, он отвезет тебя к старшей сестре. Как же можно лишать себя жизни!

Максаржав проводил женщину, позвал двух цириков, и в ту же ночь они увезли Жаргал. А по Улясутаю разнесся слух, будто Жаргал утопилась в реке.