Великий диктатор. Книга третья
Шрифт:
— Это всё из-за покупки прокаина и выпуска твоих автомобильных аптечек, мой мальчик. Мы же не планировали такой взрывной рост выпускаемой продукции и препаратов. У нас большую часть помещений съедает выпуск аспирина, перевязочных материалов и финской зелени. А для того, чтобы развернуть линию по производству и упаковке прокаина, нам пришлось закрыть столовую, что очень не понравилось нашим работникам и профсоюзу. Вот поэтому мы и ухватились за предложение любезнейшего барона фон Коллана. Нам жизненно важно или надстроить ещё один этаж в лаборатории, или найти новое,
— Если бы вы сразу обратились к Эдварду Гюллингу, то он мог бы вам предложить несколько зданий, почти в шаговой доступности от вашей лаборатории.
— Например?
— Здание бывшей железнодорожной таможни. Там двухэтажное строение и два больших кирпичных склада, вполне подходящих под цеха. На эту территорию, насколько я помню, даже ведёт собственная железнодорожная ветка. Так что сможете торговать лекарствами сразу вагонами, — удачно пошутил я, и народ вовсю заулыбался, — Здания и склады хоть старые, но после небольшого ремонта вполне подойдут вам. Пора расширяться. Пора уже зарегистрировать и организовать свой фармакологический завод. Перенести туда всё крупное производство, а лабораторию и выпуск тех же автомобильных аптечек оставить на старом месте.
Я так и не смог добиться от Мехелина отдельного указа, который бы обязал всех владельцев транспортных средств, автомобилей, мотоциклов, гужевых повозок, трамваев, электробусов иметь набор средств для оказания первой медицинской помощи. И тогда, по собственной инициативе стал комплектовать весь транспорт, выпускаемый «Хухта-групп», аптечками, которые заказывал в лаборатории фон Вальберга.
Аптечка была очень простой. В небольшом деревянном ящике-шкатулке с изображением красного креста, находились: пузырьки с нашатырём, зелёнкой, два бинта, упаковка корпии, стеклянный флакон с аспирином, медицинская маска, дешёвые ножницы и кровоостанавливающий турникет с металлической фурнитурой и закруткой.
Почему не резиновый жгут Эсмарха, а советский воротковый полотняный турникет? Да всё из-за Иоганнеса Фридриха Августа фон Эсмарха, который скончался два года назад, но патент на свой жгут успел передать «Рабочей Самаритянской федерации Германии». И эти «добрые» самаритяне наотрез отказались продавать хотя бы ограниченную лицензию на выпуск резинового изделия. Только приобретение с заводов Германской империи. Цена — одна марка. Вроде немного, но если вспомнить что через четыре года эти марки придётся платить уже врагу — то мне проще было скопировать турникет из аптечки бойца РККА. Благо, в клубе реконструкторов я с этими изделиями сталкивался регулярно.
Каждая аптечка комплектовалась подробной инструкцией с рисунками. А так как автомобили и трактора приобретали вполне обеспеченные и образованные люди, то я надеялся, что мои инструкции по оказанию первой помощи будут ими изучены.
— Да, давно пора разделить производство и исследования, — согласился
Одни фон-бароны вокруг, подумал я и улыбнулся.
— Часть денег дам я. А часть, можно взять из фонда пионерской организации, чьим коммерческим директором является Эдвард Гюллинг. Будет у нас ещё на одного пайщика больше. По поводу ожиданий нашего уважаемого хозяина, то не вижу никаких особых проблем кроме одной — для проведения клинических испытаний в хирургическом госпитале новых препаратов.
— Клинические испытания? Какое интересное название! — тут среагировал на мои слова профессор Коллан.
— О! Матти у нас любит красивые названия, — закивал Пол Ярвинен. — Но увы, это слово не ново. Вы, профессор, видимо просто не сталкивались с фармакологическими испытаниями.
— А что за единственная причина, которая может этому помешать? — вычленил из моих слов самое главное Фердинанд Вальберг.
— Вы запатентовали новое лекарство?
— Да. Препарат «Пенициллиум» зарегистрирован в княжестве и империи. Ведётся работа по регистрации в остальных великих державах и Бразильской империи, — на этот раз отчитался Эдвард Гюллинг.
— «Пенициллиум»? Красивое название. Но, доктор Ярвинен, вы же кроме меня проводили испытания этого препарата на ком-то ещё? А то начнёте применять в госпитале — и пойдут несчастные случаи.
— Они, несчастные случаи, у Пола уже были. Вернее, один случай, — сдал своего подчиненного фон Вальберг. — Но, слава Богу, что всего один. Из десяти предоставленных нам заключённых только один пострадал. Впрочем, он должен радоваться, что остался жив и почти здоров, а не ломает камень на бессрочной каторге где-нибудь в Сибири.
— Я, скорее всего, не рассчитал дозу препарата при вводе через вену, — стал оправдываться Пол Ярвинен. — У заключенного начался ангионевротический отёк. Благо, я был знаком с работами Наполеона Цыбульского и Альфреда Айнхорна. И сразу ввёл заключённому дозу «супраренина» и начал давать кислород. И всё, в целом, обошлось. Если не считать, что пациента частично парализовало. И я потратил дорогой препарат компании «Хёхст».
— Какие ужасы вы мне рассказываете, — усмехнулся я. — Вы же мне вводили ваш «пенициллиум». Вы не боялись, что и со мной будет точно также?
— Абсолютно нет. Я тебе, Матти, вводил внутримышечно и выверенной дозой, проверенной на других заключённых. Поначалу было небольшое высыпание, которое я принял за крапивную лихорадку, но моё предположение не подтвердилось.
— А вот этот. «Супраренин», — почти по слогам произнёс я. — Его выпускает только «Хёхст»? Или можно как-то приобрести лицензию? А то — мало ли?
— Нет. «Супраренин» — это германское название «эпинефрина» Джона Абеля. А этот препарат не имеет хозяина. Так что, если будет финансирование, то можно наладить и его выпуск.