Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2
Шрифт:
Дэниел подумал, что понимает отца. Она была вся будто вылеплена из нежной, мягкой карамели. У нее были покорные, черные глаза, дрожащие, темно-красные губы, ее слезы на вкус были — как лучшее вино. «Салли, — он провел губами по ее руке, — Салли, разве любовь — это грех?»
— Четыре месяца, как я Ната, не видела — тоскливо поняла женщина. «Господи, как хочется просто прижаться к кому-то, чтобы утешил, чтобы обнял меня, приласкал…Просто, чтобы он был здесь, иначе так одиноко, так одиноко…»
Она уткнулась лицом в его сюртук, плача, держа его за руку. «Дэниел, — выдохнула
— Иди сюда, — он ласково поднял ее на ноги. Поддерживая женщину, Дэниел довел ее до кровати. Он уложил Салли на подушки: «Я посижу с тобой, столько, сколько надо, Салли. Пожалуйста, не прогоняй меня, я не могу, не могу видеть, как ты страдаешь…»
Она почувствовала рядом его крепкие руки. Свернувшись в клубочек, все еще плача, женщина шепнула: «Спасибо тебе, спасибо, Дэниел». Он был совсем близко. Салли, ощутив тепло его тела, глотая слезы — повернулась и поцеловала его.
— Всякая плоть-трава, и вся красота ее — как цвет полевой.
Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа, -
разносился по кладбищу голос священника. Зеленая лужайка была усеяна людьми. Дэниел, подняв голову, увидел брата. Он стоял, не отводя глаз от вырытой ямы, от простого, соснового гроба рядом с ней. Салли, в черном платье, держала за руку дочь. Дэниел, глядя на нее, вспомнил свой ласковый, тихий шепот: «Мы поженимся…в следующем году, как только я вернусь из Франции, как только закончится траур. Салли, Салли…, - она обняла его за шею, — крепко, отчаянно. Все еще всхлипывая, женщина шепнула: «Правда?»
— Правда, — Дэниел прикоснулся губами к высокому, теплому лбу, к мокрым ресницам: «Я просто хочу, чтобы меня любили. Чтобы у меня была семья, чтобы было, куда возвращаться. Уйду из департамента, ничего страшного. Вернусь в адвокаты. Салли меня всегда будет любить, — она приникла к нему горячим телом: «Ты ведь уйдешь от меня, Дэниел, ты не женишься на цветной».
— Женюсь, — твердо ответил он, а потом не осталось ничего вокруг, кроме ее губ, — свежих, как ветер с моря, кроме ее лихорадочного дыхания. Дэниел, чувствуя, как она гладит его по голове, как шепчет: «Еще, еще!», — поцеловал старые следы от ожога на смуглом плече женщины.
Гроб опустили в яму. Салли бросила вниз комок влажной земли:
— Господи, прости меня. Нат бы понял, он бы хотел, чтобы я была счастлива. Марта скоро замуж выйдет, будет своим домом жить, а мы с Дэниелом состаримся вместе. И он такой заботливый, такой ласковый…, - она почувствовала, что краснеет, и вздохнула: «Видно, на роду мне так написано. Мистер Дэвид, мистер Мэтью, а теперь он. И он жениться обещал…, - она обвела глазами медленно расходящуюся толпу и увидела миссис Люси, учительницу французского языка. Она держала за руку сына — красивого, белокожего мальчика с темными, кудрявыми волосами.
— Она поэтому и уехала из Нового Орлеана, — вспомнила Салли. «Жила там с офицером каким-то, а он потом с белой женщиной обвенчался. И ребенка не признал. Но Дэниел
Салли вздохнула. Перекрестившись, она услышала голос миссис Бетси: «Пойдем, милая, надо стол накрывать».
Женщина взглянула на ворота кладбища — Дэниел о чем-то говорил с Тедди. Он подождал, пока Салли поравняется с ними: «Тедди Марту проводит, не волнуйся. Можно…, - робко начал он, — можно, я тебя провожу?».
Салли кивнула. Дэниел, наклонившись к ее уху, едва слышно проговорил: «Я приду сегодня. В полночь, милая, как все спать улягутся. Откроешь калитку?».
Она вспомнила свои слезы, свой ласковый шепот: «Дэниел, милый, спасибо тебе, спасибо…, - и кивнула изящной, прикрытой чепцом головой.
— Я люблю тебя, — сказал он. Предложив ей руку, Дэниел повел Салли по тропинке вдоль берега к дому.
Марта шла рядом с Тедди, вдыхая запах сандала, искоса посматривая на него.
— Даже глазом не моргнет, — зло подумала она. «А что он негров освободил — так это для вида просто. Рабы ему не нужны, он и так богач, я слышала. Все они такие, соблазняют цветных девушек, а потом — бросают. Миссис Люси хотя бы. Жила с белым, он ее с ребенком оставил, и даже слышать о мальчике не хочет. Хорошо, что меня Господь миловал, вчера крови начались, — она зарделась. Вспомнив ласковые поцелуи Тедди, то, как он плакал, уронив ей голову на плечо, Марта спросила себя:
– А если он и вправду не знал ничего? Все равно, все равно…Я не смогу жить с сыном человека, который издевался над мамочкой, с братом человека, который…, - Марта внезапно остановилась. Открыв рот, девушка подышала.
Негры ушли вперед, они стояли на тропинке, совсем одни. Тедди, робко взяв ее за руку, озабоченно спросил: «Все в порядке? Ты устала, милая, ты отдохни, пожалуйста, …Я тебе вот это принес…, - юноша достал из кармана бархатный мешочек. Встряхнув головой, он опустился на одно колено:
— Марта, — его каштановые волосы золотились в летнем солнце, — Марта, я знаю, так нельзя, ты сейчас в трауре, и матушка твоя — тоже. Ты просто возьми это кольцо, — он вскинул лазоревые, грустные глаза. «Не носи, просто возьми, пожалуйста. Стань моей невестой, Марта. Когда траур закончится — мы обручимся, официально. Я люблю тебя, ты же знаешь…»
Тедди замолчал и посмотрел на нее. Она молчала — стройная, в темном, глухом платье, черные косы развевались по ветру, на бронзовой коже щек играл румянец.
Марта взглянула на кольцо, что лежало на большой, надежной, крепкой ладони.
— Никогда, — просто ответила она. «То, что было, — было ошибкой, Тедди. Нам с тобой не по пути. Найди себе белую девушку и будь с ней счастлив».
Он убрал кольцо. Поднимаясь, юноша глухо сказал: «Я ни с кем не буду счастлив, кроме тебя, и ты это знаешь, Марта. Почему так? — тоскливо спросил он, протягивая к ней руку. «Неужели вот это, — Тедди указал на свое лицо, — так важно? Я же не виноват в том, что я белый, Марта…, У моей семьи никогда больше не будет рабов, никогда…, - он помотал головой и отчаянно добавил: «Ты же знаешь, не все белые такие, как те, что убили твоего отца…»