Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2
Шрифт:
— И это говоришь ты, — ядовито усмехнулась девушка, — сын плантатора, который издевался над своими рабами, брат человека, который…, - Марта не закончила. Выхватив из кармана платья конверт, девушка швырнула письмо в лицо. «Не говори, что ты об этом не знал! — ее губы презрительно исказились. «Лгун, актер, мерзавец! Ты бы сделал со мной, то же самое, что твой брат делал с моей матерью, я уверена!»
Марта сжала руки в кулаки, тяжело дыша, а он, побледнев, читал ровные строки:
— Когда мне было четырнадцать, мистер Дэвид Бенджамин-Вулф отобрал меня для размножения. Он сказал, что я должна буду рожать от него детей, на продажу,
Посмотрев на подпись и печать брата, он, все еще держа в руке бумаги, тихо сказал: «Марта, поверь мне, я ничего не знал…Мне никто, ничего не говорил, ни мама, ни Дэниел…, - Тедди почувствовал, как ноет у него сердце. Вздохнув, он решительно закончил: «Прости меня, прости, пожалуйста,…Я знаю, как тебе тяжело сейчас…Я обещаю, обещаю, Марта…»
Она выхватила у него конверт и холодно ответила: «Белый никогда не узнает, — что такое быть рабом, мистер Теодор, — она сжала зубы, — Бенджамин-Вулф. Белый никогда не поймет негра. Прощай, и не приближайся ко мне больше, — Марта отвернулась. Девушка пошла прочь — высокая, с прямой, жесткой спиной.
Она плакала, не стирая слез со щек: «Господи, как больно…, Но нельзя, нельзя…, В память о папе, в память о том, как страдала мамочка — нельзя. Нельзя предавать свою кровь».
Тедди смотрел ей вслед. Сбежав по тропинке к морю, в сердцах ударив кулаком по камню, юноша прошипел: «Почему, почему мне ничего не сказали? Я же взрослый, я бы понял….». Он вспомнил ее бронзовую, мягкую кожу, ее сладкие губы. Присев на гальку, уронив голову в руки, Тедди разрыдался.
Дэниел, чиркнув кресалом, зажег свечи: «В этой спальне ты дремал, когда тебе год от роду был. Твоя матушка тогда из Виргинии приехала, вместе с Салли, и сюда пришла».
Тедди присел на подоконник, и, закурил, глядя на залив: «Тогда же ты с тети Салли показания снял, да? О ее жизни в имении, — юноша горько усмехнулся, — моего отца».
— Откуда он… — подумал Дэниел. «Одна копия бумаг была у Марты, она ее в Лондон увезла, а вторая — у Салли. Господи, — мужчина похолодел, — неужели…». Он взглянул на лицо брата и поразился — синие глаза потеряли искорку веселья, подбородок затвердел. Дэниел понял: «Совсем взрослый. Уже не мальчик, нет».
— Я только хочу знать, — устало продолжил Тедди, выдыхая сизый дым, — почему мне ничего не рассказали? Не мама, — он вздохнул, — я понимаю, ей тяжело было о таком говорить, даже после всех этих лет. Но ты, Дэниел, ты, же мой старший брат…
Дэниел наклонился и обнял мощные плечи: «Думаешь, мне легко было? — шепнул он. «Ты сам знаешь, я из семьи в восемнадцать лет ушел, как раз из-за этого. Знать, что у меня такой отец…, - он поморщился, — знать о Мэтью…»
— Как он умер? — внезапно спросил Тедди. «Мэтью. Расскажи мне, Дэниел, только, пожалуйста, — он отложил сигару и потер лицо руками, — ничего не скрывай. Не надо больше, — он помолчал. Дэниел, разлив вино по бокалам, стал говорить.
Они почти допили бутылку, когда Тедди, зажигая четвертую сигару, глядя на тонкий серпик луны в окне, пробормотал: «Спасибо. Мама правильно сделала, что убила его, — он внезапно улыбнулся: «Впрочем, я в маме никогда не сомневался, и в Джоне тоже».
— Мы
— Придется ее связать для этого, — хмыкнул Тедди. «Я тебя попросить хотел — я статью написал. Думаю, ее в какой-нибудь аболиционистский журнал пристроить. Посмотри на нее, пожалуйста. Ты же опытный юрист, а я только учиться начинаю».
— Конечно, — откликнулся Дэниел. «А о чем статья?»
— О праве человека вступать в межрасовый брак, — горько ответил Тедди, отвернувшись, уставившись на медленно темнеющее за окном небо. «Пусть будет счастлива, — сказал он себе, чувствуя горячие слезы в глазах. «Пусть, не со мной, но пусть будет счастлива. Моя богиня».
Дэниел осторожно поднял руку и постучал в калитку. Дорога была уже пуста, вдалеке чернели верхушки леса, за его спиной шуршало, плескалось море под обрывом.
– Заснул мальчик, — ласково подумал он. «Бедный, такое услышать. Ничего, он сильный, справится. Я сейчас рядом, помогу ему. А статья хорошая, осенью ее в печать пустим. Конечно, много воды утечет, прежде чем другие штаты последуют примеру Пенсильвании, но за это надо бороться. И за право негров на учебу в колледже — тоже. Много работы впереди. Теперь мне ничего не страшно, я теперь не один».
Салли стояла, держа в руке оловянный подсвечник: «Дэниел….».
Он забрал у нее свечу. Поцеловав теплые, пахнущие свежей выпечкой, мягкие ладони, мужчина выдохнул: «Я так ждал тебя, любовь моя, так ждал. Всю жизнь ждал, оказывается».
Салли прижалась губами к русому, в чуть заметной седине виску. Они долго стояли так, обнявшись, не размыкая рук, вытирая слезы друг другу.
Мирьям выглянула в окно кухни и улыбнулась — дети сидели под кленом, держась за руки. Она услышала голос Мэри: «Вы только не грустите, пожалуйста. Мы с Мораг обязательно вернемся, а когда вы подрастете — и вы в Англию поедете».
— Я хочу в Амстердам, — внезапно сказала Дебора, вертя в руках трубочку. «Папа рассказывал — там очень красиво, как в сказке».
— И в Амстердам тоже отправитесь, — согласилась Мораг, отложив томик стихов. Мирьям вытерла руки и вздохнула:
– Мэри совсем уже взрослая, девятнадцать лет. Может быть, все-таки стоило попросить Дэниела поправить ей паспорт немного? Но она очень щепетильная, никогда бы не согласилась. Да и потом, — женщина хмыкнула, — она девочка прямая, честная, не будет обманывать. Может, в Англии кого-нибудь встретит. И Мораг тоже — не за фермера же ей замуж идти. Она и поет, и стихи пишет… — в дверь позвонили. Мирьям, пройдя в переднюю, ахнула: «Салли!»
Под черными глазами женщины залегли глубокие тени. Мирьям потянулась и, обняла ее: «Мне так жаль, милая, так жаль…., Мы только вчера вернулись из Ньюпорта, поздно вечером. Проходи, проходи, пожалуйста. Стивен в порту, корабль свой к отплытию готовит. Проводим девочек, и они с Элайджей в море уйдут».
Салли присела на крепкий стул. Глядя в доброе, с морщинками вокруг синих, больших глаз, лицо Мирьям — она расплакалась.
— Милая, — Мирьям обняла ее за плечи, — милая, не надо…, У тебя доченька есть, миссис Бетси…Она шептала что-то ласковое, успокаивающее. Салли, вытерев щеки, спросила: «А ты? У тебя ведь муж моряк, хоть и по озерам ходит. Ты не боишься, Мирьям?»