Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2
Шрифт:
— Я и есть ее величество, — улыбнулась женщина. Мишель, поклонившись, почувствовал сладкий, домашний запах, что шел от мягкой, пухлой руки. «Но ты можешь звать меня бабушкой. Если хочешь, конечно, — Екатерина подняла красивую бровь. Устроившись в кресле, усадив Мишеля на колени, императрица шепнула ему: «Когда у нас появятся щеночки, я непременно пошлю тебе одного. А теперь скажи мне — кем ты хочешь стать?».
Мишель подумал. Погладив левретку, мальчик ответил: «Военным. Мне нравится папина сабля, и форма, и парады. И я уже умею стрелять, меня папа научил».
Императрица
— Очень! — горячо сказал мальчик и стал загибать пальцы. «Кататься на санках, икра, и еще мне нравится, когда по улицам водят медведей, они очень смешные. Здесь снег всегда лежит, даже летом? — спросил он озабоченно.
— Нет, конечно, — та рассмеялась и взглянула на золотые часы на мраморной каминной доске:
– У меня все внуки взрослые. Однако, если ты не против, выпить чаю с девочками, то мои внучки как раз сейчас садятся за стол. Тебя проводят, — поднялась императрица и позвонила в колокольчик: «А я пока тоже — выпью чаю. С твоими родителями, — усмехнулась она.
Дверь за мальчиком и лакеем закрылась, и в кабинете настало молчание.
Екатерина прошлась по комнате, шурша шелком. Обернувшись, женщина смешливо протянула:
— Месье Корнель, значит… — она положила руку на книги, что лежали на столике орехового дерева. «Тот самый месье Корнель, что пишет о возрасте Земли, о разработках угольных месторождений и получает ордена от покойного султана Марокко.
— Федор Петрович, — укоризненно заметила Екатерина, — вы же по Горному ведомству числитесь. Вы, хоть и ученый, но должны помнить — подданный России может принять орден от иностранного монарха только после получения соответствующего разрешения от собственного государя. А я что-то не помню такой просьбы, — императрица сморщила нос и не выдержала — рассмеялась.
— Ваше величество, — пробормотал Федор, — простите, пожалуйста…
— А так же, — будто не слыша его, продолжила Екатерина, — тот самый месье Корнель, герой восстания в Вандее и знаменитый воздухоплаватель, который спас великую актрису от смерти, — она похлопала рукой по бархатному дивану и сказала Тео:
— Мадемуазель Бенджаман, даже если бы он, — Екатерина кивнула на Федора, — сделал бы только это, я бы его простила. Теперь вы наша гостья, — императрица указала на диван: «Садитесь, садитесь. Я вас никуда не отпущу. Только вы мне должны все рассказать, — прибавила Екатерина, со значением глядя на Федора, — и без утайки.
— Расскажем, ваше величество, — неожиданно весело сказала Тео. «Непременно расскажем».
Когда они ушли, Екатерина долго сидела, глядя в окно, провожая взглядом уезжающие сани. Она посмотрела на икону, что стояла на ее бюро и перекрестилась: «Упокой, Господи, душу отца Корвино. И прости меня, что она умерла — но, Иисус мне свидетель, я ей зла не хотела. Пусть ее дочь будет счастлива, раз уж выжила девочка».
В окне что-то сверкнуло, и Екатерина повернулась: «Ерунда. Привиделось. Какие молнии зимой?»
Она присела
— Появятся, — уверенно сказала Екатерина, посыпая чернила песком. «У них кровь крепкая, шесть сотен лет роду. Мадемуазель Бенджаман, — она усмехнулась и дописала: «Определить мадемуазель Тео Бенджаман наставницей в Императорскую Театральную школу».
Она вспомнила низкий, красивый голос: «Конечно, ваше величество, я дам бенефисы, с Пасхи и до конца сезона. На следующей неделе, как вы и велите, я встречусь с директором театра, но потом я все, же уйду со сцены, — Тео улыбнулась. «Восемнадцать лет на подмостках, надо и семье время посвятить».
— С назначением пожизненной пенсии, — Екатерина размашисто расписалась и взглянула на низкое, угрюмое, северное небо. Молния сверкнула на горизонте, и она вздохнула: «Помнишь же, от Писания — у Меня отмщение и воздаяние? Так и не мсти».
Она услышала дальний, почти незаметный раскат грома, а потом все стихло. Екатерина, подойдя к бюро, нажала на завиток резьбы. Крышка тайника приподнялась, и она вытащила связку бумаг. «Графиня Селинская», — было написано на подсунутом под бечевку листе. Императрица, не читая, бросила все в камин, пламя взвилось вверх. Она, подтащив кресло к огню, помешала кочергой угли. Екатерина подождала, пока не пропала последняя буква на последнем листе. Позвонив в колокольчик, отдав бумагу секретарю, она велела: «Исполняйте».
Мишель спокойно спал, укутанный меховой полостью, в закрытых санях было тепло. Тео взглянула на зимние сумерки за окошком: «Вот видишь, все обошлось. Так после карнавала, — Масленицы, — она поправила себя, — тебе уже на Урал надо будет ехать?»
— Да, — Федор поцеловал ее руку, — там, как ты слышала — работы много. Поэтому я завтра схожу, в Пантелеймоновскую церковь, договорюсь о нашем венчании.
— Я сама схожу, — беззаботно ответила Тео, — а ты с Мишелем побудь, ладно? Я там объяснюсь как-нибудь, мне же надо говорить по-русски. А что это за граф Шереметев? Он приезжает со своим театром. Очень приятно, что аристократы интересуются искусством. Он антрепренер?
— Я ведь ей не сказал, — тоскливо понялл Федор. «Случая не представилось, а она не спрашивала. После венчания скажу. Вряд ли там кто-то из крепостных французский знает».
— Можно сказать и так, — осторожно ответил он. «Он богатый человек, вкладывает очень большие деньги в театр».
— Прекрасно, — Тео зевнула и прижалась к нему. «Я позанимаюсь с тамошними актрисами, раз ее величество просила, а потом можно будет устраивать мои собственные бенефисы. Хотя бы один ты должен посмотреть, как вернешься с Урала».