Вельяминовы. За горизонт. Книга 3
Шрифт:
– Когда все было ясно… – неизвестно зачем, он взял орех, – и Маргарите ясно, что я трус и подлец. Но лучше так, чем всю жизнь врать любимой женщине. Она встретит кого-то, выйдет замуж, у нее появятся дети, а я должен оставаться один. Я не имею права тащить за собой в пропасть семью, как сделал мой отец… – Скорпион невозмутимо потрепал его по плечу:
– Перекусим, и отправимся в обратный путь. У твоих кузенов… – Саша чуть не обмолвился о бывшей невесте, – есть машина. Никто не станет ожидать от тебя после случившегося… – он повел рукой в сторону лужайки, – совместного путешествия в Элизабетвилль… – по
– Шоколадка барона Виллема подхватила лихорадку и умирает, – хмыкнул Скорпион, – они ждут, пока красотка скончается, чтобы отвезти тело в город… – не страдая сентиментальностью, Александр был уверен, что месье барон всего лишь завел себе приятную интрижку:
– Разговоры, что он якобы поехал выручать Лумумбу, чушь, – решил Саша, – он поехал, но не за этим. Виллем принимал участие в казни премьер-министра… – Скорпион считал, что Лумумбы нет в живых:
– Наша миссия тоже закончена. Гоняться за Шуманом мы не собираемся, я не рискну группой ради призрачного шанса поймать беглого нациста… – Саше хотелось по душам поговорить с бароном Виллемом, однако он велел себе потерпеть:
– Парень сейчас переживает. Интрижка интрижкой, но он, видимо, привязался к девчонке. У капиталистов тоже есть чувства… – сам Скорпион чувства себе запретил:
– Я любил Машу, – говорил себе юноша, – но ее больше нет. Невеста, то есть Пиявка, это работа, я сам ее с удовольствием расстреляю. Надо будет когда-нибудь жениться, но до этого еще долго…
Он подумал о пахнущих детским мылом, мягких волосах цвета палой листвы, о кривоватых, наезжающих друг на друга зубах. Забыв о леденце во рту, вскинув голову, Марта завороженно смотрела в простор купола Исаакиевского собора:
– Я читала о маятнике Фуко… – благоговейным шепотом сказала девочка, – я проведу тебе экскурсию… – она помрачнела:
– Потом папа Миша и мама Наташа везут меня в Военно-Медицинскую Академию… – девочка пошевелила губами, – врач называется ортодонт… – Саша потрепал ее по голове:
– Поставят пластинку, это не больно. Зато потом будут ровные зубы, как у меня… – Марта пробормотала:
– Кривые мне не мешают. Саша… – она подергала его за руку, – давай я тебе расскажу о маятнике, а ты посидишь с нами у этого… – она нахмурилась, – ортодонта… – юноша подмигнул ей:
– Я тоже должен заглянуть к стоматологу… – он улыбнулся, – и тоже в Академию… – Марта прыснула:
– Все ты врешь, никуда ты не собирался… – облизав палочку от леденца, она затараторила о маятнике Фуко.
Саше не нравились подергивающиеся губы Дракона:
– Он напоминает пса, которого оттолкнул хозяин. Хотя он взрослый человек, никто ему не угрожал, он сам принял решение… – Скорпион решил отложить разговор с бароном Виллемом:
– Пусть похоронит чернокожую штучку, придет в себя, и я его найду… – у Скорпиона имелись сведения о встречах его отца, Героя Советского Союза Гурвича, и погибшего в Аушвице отца нынешнего барона:
– Они воевали в интербригадах, в Испании. Потом папа отправился в Америку, а тогдашний барон принял сан… – Саша, впрочем, сомневался, что сможет найти слабое место месье барона:
– Товарищ Котов считает, что он отпетый антикоммунист, с ним бесполезно работать. Но попробовать
– Ты молодец, твой отец гордился бы тобой. Покури, успокойся, и двинемся в город… – Саша подумал, что нового агента надо отвлечь:
– Мы посидим за виски, но этого недостаточно. Он ринется на исповедь, он верующий человек… – Скорпион вздохнул, – а такого мне совсем не надо… – к тайне исповеди Саша относился скептически, – надо, чтобы он забыл о церкви, хотя бы сейчас… – юноша подумал о расстроившемся браке графа Дате:
– Все просто. Вряд ли он побывал в постели с бывшей невестой, они оба набожные католики. Но к проституткам его пускать нельзя, здесь бушует сифилис и другая дрянь. Малолетняя шоколадка ни к чему, нам не нужны осложнения с полицией… – Саша предполагал, что девчонки в Элизабетвилле отлично понимают свою выгоду. Он едва не хлопнул себя по лбу:
– Правда, у меня нет разрешения начальства, но это мелкие детали операции… – он знал, что Странница согласится:
– Она советская девушка, комсомолка, работник органов. Это задание, она все выполнит, как положено. Дракон может ей что-нибудь разболтать, например, кого в Лондоне называют М… – проклятая буква, часто встречающаяся в донесениях Стэнли, очень беспокоила Москву:
– Дед Дракона на войне заведовал радиопередачами в разведке, – хмыкнул Саша, – он может знать этого М… – Скорпион скрыл довольную ухмылку: «Мы все разыграем, как по нотам».
Элизабетвилль
Жаркий ветер нес в глаза рыжую пыль саванны. Поморщившись, Маргарита отерла лицо краем шелковой косынки. Стянув волосы в строгий узел, она надела на похороны впопыхах купленное, темное платье. Косынка была светлой:
– Я словно монахиня, – она вспомнила сестру Женевьеву в школе, – словно я приняла обеты. Но ведь так оно и есть… – всю дорогу до Элизабетвилля, ведя машину, она старалась не оборачиваться к заднему сиденью. Виллем удерживал завернутое в холст тело Клэр:
– Он ничего не спрашивал о Джо, а я ему не сказала, что мы виделись, – Маргарита боролась со слезами, – что говорить, когда все понятно. Я ему не нужна, он никогда меня не любил. Он боялся и боится сказать правду. Сначала он ссылался на бомбардировку, объяснял, что может быть болен, а теперь он бросил меня без объяснений причин… – она понятия не имела, где сейчас бывший жених. Маргарита взяла комнату по соседству с той, где обретались кузены, однако Джо в пансионе не появлялся:
– Я за ним гоняться не хочу… – девушка незаметно сжала кулак, – у меня есть гордость. Хватит, я буду заниматься только наукой… – профессора в Лувене знали до войны покойного профессора Кардозо:
– Они говорили, что папа достиг успехов, потому, что был чрезвычайно трудолюбив, – подумала Маргарита, – если он ставил цель, он ее добивался, пусть это значило ночевки в лаборатории на топчане. Он работал по шестнадцать часов в сутки, для него не существовало выходных и праздников… – в ушах зазвучал старческий голос одного из профессоров:
– Ваша мать, мадемуазель Кардозо, была образцом академической супруги. Она понимала, что требуется ученому дома… – сухой палец поднялся вверх, – тишина, порядок и покой… – старик окинул Маргариту долгим взглядом: