Венец из окровавленных костей
Шрифт:
— Передай этому цыпленку, и своей цыплячьей суке богини, что северяне обожают хорошо приготовленную курятину. — В лицо послу рассмеялся Дунланг.
Посол демонстративно сплюнул под копыта всадников и убрался обратно.
— Готовимся к бою! — Зарычал тан. — Мы возьем этот добанный, а тот, кто убьет железномордого получит мешок серебра и станет моим родичем!
— Я возражу! — Воган обнял ладонью рукоять клинка, словно собирался вступить с таном в поединок.
— И я! — поддакнул Хрорек. Мы не собираемся умирать из-за твоей мести.
— А
— Я сам в силах решить, брат.
— Отец велел привести тебя живым и я не отступлюсь. — Чуть ли не шепотом прошипел Вейл на ухо брату.
Воган что-то хотел возразить, но увидев настоящую ярость на лице старшего брата, выбрал молчание.
— Проклятье! Я не отступлю! С каких пор дети танов выбирают смерть труса, а не славную погибель с топором в руке?! Я хотьв одиночку пойду за своими ребятами!
— Ты не один, тан! — Йервек приложил кулак к груди. — Я и мои люди с тобой. И все твои щитоносцы! — Об алые щиты забарабанили топоры.
— Я увожу своих людей. — Прорычал Хрорек, но те, кто хочет остаться, я не буду препятствовать! — Он обратился к своим всадникам.
Из ряда изнеможённых переходом и страхом вперед выехало с десяток старых воинов:
— Мы остаемся, тан! — Сказал один из них. — С твоего дозволения!
— А ты? — Хрорек повернулся к Вогану. — Не заставляй людей предела погибать за месть и гордыню. Пусть лучше сражаются за свои дома, а не пастбища Дунланга.
Повисло молчание.
— Мы не уходим, — поспешил смягчить последнюю фразу Бализ. — Мы отступаем лишь вниз по реке, где можем найти подмогу.
— Но он останется… — возразил Воган.
— Это его выбор.
Вейл вместо брата кивнул, сдержав того.
— Предел остается. — отпихнул брата Воган.
— В пекло вас всех… — прорычал Дунланг. — Стоите, раздумывайте, драться или не драться…Такие воины мне здесь не нужны. Идите, защищайте свои дома и своих женушек. А те, кто еще не насладился смертями этой цыплячьей ватаги, оставайтесь со мной!
— Воины Предела станут биться. Но нам нужно предупредить нашего тана, наших людей. Мы не можем оставить нашего отца без щитов. — Вейла ничуть не смутили оскорбления.
«И единственного наследника» — проговорил он про себя.
— Слова Рейнца.
— Слова человека, не опьяненного яростью.
— Бери людей, сколько надо, и отступай. — На лице Вогана отразилась бледная холодность. — С остальными я и Дунланг прикроем вас. Заберите раненных.
— Пока я старший брат…
Удар стал неожиданным для всех. Обмякшее тело Вогана подхватил ударивший его Вейлин. Младший брат частенько задавал трепку своим братьям, и отнюдь не был изнеженным в этом деле, но долгий переход, усталость, и царивший внутри, подавляемый страх, сделали свое дело.
— Так то лучше. — Проговорил Вейл. — У меня есть долг не только перед севером, но и перед отцом. Уж не обессудь тан Дунланг.
Железноногий лишь молча отмахнулся.
— Отлично! Если к утру
— Не пропусти их дальше, Бализ! Если ты пообещаешь, что выполнишь уговор и не пропустишь их на мои земли, к моей семье…
— Обещаю тан. И знай, я не трус, но умирать глупо не собираюсь.
— Понимаю! Удачи в будущей битве! — В голосе прорезалось понимание и доля сочувствия.
— А тебе в этой!
От людей предела осталась половина, ополченцы разбежались, как только был дан приказ отступать. Хаг разрывало изнутри, с одной стороны он хотел бы отправиться с братьями, но с другой…Отступление и оставление заслона из воинов Дунланга казалась ему предательством.
— Я остаюсь. — Твердо заявил он…
— Эй, — Вейл протянул ему свой щит. — Твой порядком подразбит, а этот крепче.
Хаг моча принял подарок.
— Мы вернемся и опрокинем их. — Вейл явно пытался подобрать слова. — Может ты и не такой говнюк, хоть и идиот.
— Это твои последние слова брату? — Улыбнулся Хаг.
Отступила треть отряда северян. Дунланг и его алые щиты остались почти все, за исключением раненных. Своего сына тан тоже отправил, с письмом в свою крепость. Приказывать ему пришлось так же, как и Хагу своему брату припомощи смачного удара по лицу. Почему-то только этот прием вразумлял. Н азаслоне Дунланга осталось не больше сотни воинов, против трех сотен щитов горцев, да еще и окопаввшихся на вершине…Бой обещвл быть коротким.
— Сын волка остается со мной. — Усмехнулся тан.
— На сколько мы их задержим?
— Хватит, чтобы они успели убраться и предупредить ближайшие селения. Вперед парни, покажем птицетрахам, как сражаются настоящие мужчины! Покажем, как умирает север!
Северяне застучали в щиты, заорали, поистине нечеловеческим воем, под стать горцам на холме. Под великую и страшную барабанную дробь они строем приближалась к холму. По выражениям лиц, которые видел Хаг, казалось, что они идут не на смерть, а на веселую кулачную свору на ярмарочной площади. Северяне улыбались, кто то запел похабные песни про сладкие ночи с чужими сестрами и матерями. Он неожиданно почувствовал какую-то радость, что остался.
Враги оказались на расстоянии сотни шагов. Послышались первые оскорбительные выкрики: про богов, про матерей. Дунланг не отставал от своих щитоносцев и его бас вырывал на свет изощренные и очень оскорбительные для любого человека в мире слова. Хаг, который умел слабо ругаться, предпочел промолчать, ибо переплюнуть тана он бы никогда не смог. Вождь горцев спутился с коня, как и его всадники, заняв места в стене щитов.
— Зачем он слез с коня? — Недоумевал Хаг.
— Хочет показать, что в нем осталась честь, будет биться в клине. Нам на руку, уж теперь я его не упущу… Воины севера! — Прорычал Дунланг. — Настал час показать, кто вы есть пред лицом великого Лунга! Крушите щиты, рубите головы, убивайте! Убейте их всех!