Венец из окровавленных костей
Шрифт:
Он развалился на еще не остывшем от чьей-то задницы кресле. В тянущей тишине скрип кресла казался вдвое громче и вдесятеро раздражительней.
— Мы с вами еще не знакомы — Мердок обратил внимание в первую очередь на Хелька.
Тот нервно обвел взглядом всех присутствующих:
— Мне мягко намекнули, что мне стоит остаться. Только я не пойму, зачем? Я не продаю своих ребят, они не дерутся за чужие деньги?
— Я не наемщик. Я тот, кто занимается низшим управлением города, а ваши люди начали активно проявлять себя за его стенами. И более того, никак не согласованно с нами.
— Они
— Перед тобой член королевской семьи, идиот, закон уже пришел. — Бругга чуть ли не треснул подзатыльник Хельку, такой у него был взгляд.
— Значит, это у вас мне требовать, что бы вы вернули наших проповедников! Ваши стражники забрали уважаемых людей в общинах!
— Да, я знаю, с ними беседует лорд-канцлер, и когда он решит, что они не замышляют, что-то против короны, отпустит. — Взглядом Мердок пытался изобразить то, что никто их не отпустит. И, кажется, получилось.
— Я ухожу — он резко встал.
— Нет, ты остаешься, в конце-концов, тебя это тоже интересует.
— Там внизу дюжина моих ребят, и если я их кликну…
— Вы все сдохните… — перебил Бругга. — Здесь так то и мои головjрезы.
— И мои — растянулся Энкель.
— И наши стражники — закончил Мердок.
Смирение легко прочиталось на его лице. Что-то пробубнив сквозь зубы, он присел на место. Его взгляд не уходил с Бругги, видимо, искал поддержки.
— Часть, так называемых, воронят, как раз из ваших беженцев.
— Ты все из-за этого, из-за этого вы схватили уважаемых старейшин…Я сам в ужасе от них.
— Это ты все расскажешь канцлеру.
На лице прямо читалось обреченность.
— А пока нам нужно договорится о наших совместных действиях против общего врага.
— Мы уже достаточно говорили об этом с господами судьями.
— Но не со мной.
— А кто ты? Кроме того, что член королевской семьи.
— Можешь называть меня принцем ночных улиц. Ну или королем отбросов.
— А вот сейчас обидно было — закивал Бругга.
— Да я же в шутку.
— Значит, это вы поставили управлять дальними районами безусого рыцарька, который отказывается принимать у себя прошения и посыльных от наших общин. Тот, что арестовал без права на это, наших шаманов! Тот, что запустил в наши дома головорезов!…
— Не бойся, они уйдут, моим ребятам не понравилось в вашем гадюшнике. — Оскалился Бругга.
— Если бы не этот рыцарь, мы бы забрали ваших священников и общинников с куда большей кровью. Канцлер вообще собирался насадить их головы на пики, слезные мольбы дорогого Лугуса Хоттела. — Снова соврал Мердок.
— Твои люди, Хельк устроили облаву на одного из представителей дворянской фамилии, ограбили, убили стражника, распугали женщин и скрылись с награбленными драгоценностями. Это произошло вчера.
— С чего вы взяли, что это мои? В столице полно воров.
— Но лишь твои неуправляемые, другие знают, что Бругга запретил нападать на приехавших почтить корону в это непростое время.
Он замялся. Посмотрел на Бруггу, тот ехидно усмехнулся, как умел, по скотски.
— Выкладывай давай! — Рявкнул Бругга.
— Некоторые из моих приближенных откололись от меня. НЕ слушали старейшин,
— И где они? Они должны же где-то прятаться. Хельк… — начал Мердок, видя замешательство на лице собеседника. Он был слишком молод, на вид, он был не старше самого Мердока, но не был искушен в политических разборках. Скорее всего, в степи он был членом какого-нибудь воинского рода, но за пределами степи, не представлял из себя ничего — …если ты хочешь, чтобы твои люди чувствовали себя в безопасности, и если ты не хочешь, что бы городская стража ежемесячно устраивали рейды по вашим лагерям, мы должны доверять друг другу.
— Но главы общин договорились с короной о безопасном проходе на условиях…
— Это не имеет значения, корона может и передумать, если вы будете вести себя неподобающе. И моя задача предотвратить возможные конфликты на корню. — Мердок сам удивился своим словам, казалось, на секунду в него вселился сам лорд-канцлер.
— Я слышал, что где-то в катакомбах, куда дерьмо спускается. Там есть, что то вроде лежанки. Слышал, там дележки награбленного происходят. — Сдался Хельк.
— Ну точно, долбанные канализации, как там можно делить награбленное, там же десятки одурманенных, если не с сотню.
— Ну, туда не ходит стража — подсказал Ангус.
— Ладно, придется им туда спустится, если наш новый союзник не хочет сам разобраться с отступниками.
Ответа не последовало.
«Значит, самим разбиратся» — понял Мердок. Хельк сидел бледнее луны, светившей за окном.
— Я разберусь — вмешался Бругга, — незачем стражи в говне ковырятся, тем более, там и мои ребята возможно ютятся. Если ты не против.
— Я согласен, пускай все знают, что ты вернулся.
— Мне нужны будут твои люди, которые их знают, а то, что же, мне всех хватать.
— Хорошо. Что с ними будет?
Бругга оскалился, скотский ответ для скотского дела.
— Ну, так и порешим. Теперь, что касается поножовщины в цеховых мастерских.
Сэр Энкель поправился в кресле:
— Я уже разобрался, теперь все будет тихо. Ну, как обычно.
— А глашатаи?
— Скрылись, но я покарал тех, кто из-за их слов начал резать своих.
— Скольких передали стражи?
— Двоих, зачинщиков.
Мердок задумался: сэр Энкель сделал все правильно и эффективно, этим он был доволен, но побег глашатаев было плохим явлением. По сути, это означало, что воронята в столице, и как только шумиха уляжется, они вновь выйдут на улицу. Когда стража разгромила странный притон с безумными детьми, которое они прозвали «гнездом», в цеховых кварталах вспыхнули разногласия, ведомые словами глашатаев ворона, некоторые рабочие, подмастерья и прочие обделенные принялись резать мастеров, даже совершили нападение на стражу. И все это в один день, Энкель, конечно, довольно быстро с ними разобрался, казнив с десяток самолично, но тем не менее, такое влияние на умы пугало. Больше пугали только одурманенные дети в старом приюте. Мердок поежился от воспоминаний.