Венец из окровавленных костей

Сторибрук Сэд

Хаг взглянул в глаза ударившего северянина и мотнул головой: «не время». Но тот, кажется, избрал свою судьбу. Северянин сделал шаг вперед и через мгновенье раздался стрекот тетивы. Два арбалетных болта пронзили насквозь ногу пленника, тот, повалился наземь. Вперед, почти, что вплотную к пленникам выехал сам Йемен. Из-под железной маски раздалось:

— Вы можете пойти на своих двоих, и тем самым продлите свою жизнь на несколько дней. Либо, мы перережем вам сухожилия и повезем на лошадях. Так или иначе, я доставлю ваши души к трону. — Он говорил спокойно, чтобы придать веса своим словам, он обнажил длинный прямой мечи потряс его перед носом пленных. — Однако, мне не обязательно

приводить вас всех — тана и парочки славных щитоносцев вполне хватит.

Вождь воронов подъехал прямо к раненному, его уже поставили на ноги. Двое держали его под руки.

— Этот уж точно не нужен. — Острый конец клинка впился в ключицу пленника и медленно проникал дальше, погружая лезвие все дальше и дальше. Наконец, когда до гарды оставалось не более четверти клинка вождь начал так де медленно извлекать из обвившего на руках горцев убитого северянина. Все лезвие было перепачкано густой кровью. Взмахнув мечем так, чтобы кровь прыснула на оставшихся пленников, Йемен отъехал.

Никто не хотел быть с перерезанными сухожилиями на ногах, поэтому пленники послушно связанной вереницей плелись по горной дороге. Несколько раз они спускались вниз, шли по каменистым лугам, а потом вновь взбирались вверх на вершины. Горцы маршировали быстро, они шли с одинаковой скоростью и на равнине, и на подъемах. Что нельзя было сказать о пленных северян. Они выдохлись еще к полудню. Однако, воды пленникам давали в достатке.

— Они не просто так заставили нас идти, посмотри, конец стало намного меньше, и людей. — Усмехнулся Дунланг, — они спешат, парень. Либо их кто-то преследует, либо поджидает.

К вечеру они добрались до очередной возвышенности. Руки им не развязали, но поесть дали. Жуя выданную полоску сушенной конины Хаг разглядывал зеленые просторы вдали. Было странно наблюдать за находившимися внизу исполинскими деревьями и заросшими холмами. Словно, он поменялся местами с богами, и теперь не взирал снизу вверх. Пытаясь разглядеть сквозь густые кроны что-то вверху, а наоборот. Казалось, что достаточно спрыгнутьс обрыва, пробежать несколько миль и ты уже дома. Но нет, до дома минимум неделю пути.

Удачный случай появился лишь под вечер следующего дня. Часть горцев, после короткого разговора с вождем уехала далеко вперед, а сами воины оказались чем-то явно встревожены и начали чаще отвлекаться.

— Тан, часть всадников уехала. Слышал о чем они шепчутся? — Шепотом обратился Хаг к Дунлангу.

— Куда там, гооврят тише мышей…Но явно чего-то боятся. Как я и говорил. Может наши им на пятки наступают?

— Может…

— Думаешь, пора?

— Угу, как только привал будет.

— Скажи остальным, только…тише.

Хаг развернулся по веренице к другим пленникам, говорить ничего не пришлось, по взгляду все всё поняли.

Привал горцы решили сделать на небольшой горной поляне. За плениками остались наблюдать лишь четверка воинов. Многие горцы суетливо поглядывали по сторонам, рассматривали долину в низине, словно высматривая незримого преследователя. Железномордый, однако держался спокойно. Сидя на коне, он медленно давал распоряжения своим людям:

— Отошли троих по тропе. Напои наших жертвенных ягнят.

Воинов вокруг резко сократилось. Да и большинство из оставшихся были заняты дозором, и почти не обращали внимания на северян. Йемен тоже куда-то делся. После того, как он отдал распоряжения с десятком всадников он уехал вперед по тропе.

«Лучшего момента может и не быть».

Дунланг уловил мысль Хага. Лицо тана скривилось, как будто бы от боли, и он обессилено рухнул наземь.

— Попоите их поживее! — Пробормотал один из горцев. —

А то самый ценный ягненок издохнет.

Это вызывало лишь непринужденый смех у стоящих вокруг. Наконец, принесли мех с водой. Тащил его на этот раз зрелый вооруженный воин.

«Наконец-то».

Первая ошибка. Горцы явно перестали беспокоится о неповиновении пленников и были заняты иными беспокойствами.

— Сначала этому старику — усмехнулся стражник, отпивая брагу из фляги.

— Могучий тан, медведь, убийца воронов! Теперь лишь дерьмо под моим сапогом! — Поддержал его водонос. — А может, пускай мучается?

— Он еще успеет. А если издохнет, нас под нож пустят.

— И то верно. — Вздохнул водонос. — Жаль, а то…

Слишком уж долго вооруженный горец стоял на расстоянии вытянутой руки от пленников, слишком уж долго — это была его первая ошибка. А вторая ошибка заключалась в том, что горделивый рассмеявшийся водонос не видел угрозы перед сраженным и обессиленным, как ему казалось, могучим таном. Дунланг одним движением связанным рук сбил насмешника с ног, в одну секунду выдернул нож из его пояса и прошил грудь горца. Несколько ударов сердца и тан уже разрубил мечем противника свои и путы ближайших пленников. Из стрелкового оружия у стражников было только два невзведенных арбалета. Но заряжать их было слишком долго, а камни, коих на горе было впредостаток, служили неплохим метательным оружием для пленных северян. Первый стрелок так и не успел выстрелить и пал наземь с разряженным оружием и разбитой головой.

Один из северян, как Хаг помнил, звали его Герд, принял на себя удар второго стрелка. Он напрыгнул на стрелка, который уже успел разрядить в него арбалетной стрелой. И с пробитым предплечьем сшиб горца с ног, унеся его с собой с обрыва. Над северянами протянулся последний вой летящего вниз стрелка горца.

Дунланг уже во всю крутил клинком принимая на себя сразу двоих полностью вооруженых противников. Усталость и изнеможденность сильно скосила силы плеников, из за чего северяне то и дело оказывались вновь на земле. Однако горцы не добивали их, видимо, старались выполнить приказ своего вождя и зазря не проливать кровь жертвенников. Хаг почувствовал на себе эту слабость. От первого же тычка древком его свалило наземь, но изрыгаемая всем сущим изнутри ярость заставляла превозмогать усталость и боль. Ему хотелось одного: рвать и убивать. Рвать на части своих тюремщиков и никогда, никогда не попасть на разделочный стол вороньего бога. Хаг со всей силы ударил стопой в колено стоящего над ним горца с копьем. Перевернулся на земле, дабы избежать удара копьем и в следующую секунду вскочил на ноги, повалив потерявшего равновесие молодого воина наземь. Воссев над противником, он принялся наносить не прерываясь удар за ударом. Костяшки на руках через несколько ударов окрасились кровью, а по всему запястью ноющей дрожью прошлась боль. Наконец, юноша под кулаками Хага обмяк, и перестал отбиваться. Северянин выхватил копье, резко вскочил на ноги. Зря — по телу прошлась дрожь, да такая, что ему пришлось опереться о древко, дабы не упасть.

Хаг быстро взглянул на место резни: четверо северян уже лежали мертвые на земле. Лишь некоторые продолжали отбиваться свирепостью, достойной лесному медведю, пробудившемуся среди зимы.

— Умрем! — Взревел Дунланг. — Но не станем кормом для пернатой шлюхи!

Он разрубил надвое покрытый лишь кожаным капюшоном череп горца. Хаг взревел в такт умирающим северянам и ринулся в перед. Назад по тропе бежать было бесполезно: там уже появились вернувшиеся стрелки. Оставался лишь один путь — вперед, куда уехал железнолицый вождь. Либо туда, либо в обрыв.