Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972
Шрифт:
Иные останавливались на два-три дня:
Мы поселились в отеле Триест <…>, откуда посредством электрических конок и омнибусов – прекрасное сообщение со всеми частями города. (Вообще электр<ические> конки вытесняют здесь извощиков и можно вполне безопасно переходить через улицы, осторожно следя только за движением вагонов. Какой-нибудь одинокий фиакр не страшен – его даже не замечаешь. Невольно ужасаешься, вспоминая бесконечные вереницы извощиков, которые тащатся по нашим петербургс<ким> улицам.) [169]
169
Дневник М. А. Пожаровой // ИРЛИ. Ф. 376. Ед. хр. 217. Л. 4 об.
Общее впечатление от Вены визитеров, принадлежавших к астрономически отстоящим друг от друга социальным кругам, было весьма сходным:
Вена опять какой прелестный город. Горожане и горожанки одеваются решительно красивее парижан. Какие красивые солдатики, просто залюбуешься, и синие, и голубые, и зеленые, и черные, ну, право, точно в театре, даже есть солдатики в трико. И убивать-то на войне таких жалко [170] .
А мы, в своей российской наивности, были просто подавлены богатством, роскошью и шумною жизнью старой австрийской столицы, налюбовавшись на тысячи щегольских экипажей и упряжек ее роскошных гуляний в чудном парке Пратера, потолкавшись в ее обильных и изящных магазинах, насмотревшись на великолепные дома, отели, дворцы, музеи, академии, театры ее всевозможных
Правда, нарядная, веселая, летняя Вена ничем не напоминала ни тяжеловесного зимнего Берлина моей «заграничной ссылки», ни нашей белокаменной «матушки-Москвы». Наша серая, измученная группа экскурсантов совершенно не подходила к этим сверкающим витринам, изящным кафе на площадях, беззаботной толпе туристов, которыми щеголяли на главных улицах, осматриваемых приезжими, западные города. Иногда австрийские мальчишки, пораженные нашим видом, бежали вслед и желали «хорошего пастбища», «стойла» и т. д., что приводило в бешенство наших мужчин [172] .
Первой нашей остановкой была Вена. Она привела в неистовый восторг. Ослепляли и ее нарядные улицы своей непривычно-европейскою внешностью, и магазины своей роскошью, и громадные здания, и особенно, конечно, картины и памятники. Но уже через четыре дня желание видеть еще большее и лучшее потянуло дальше в Венецию [173] .
170
Письмо В. М. Васнецова к А. В. Васнецовой от первой половины мая 1885 г. // Виктор Михайлович Васнецов. М., 1987. С. 62.
171
Марков Е. Царица Адриатики. Из путешествия по европейскому югу. С. 217–218.
172
Серпинская Н. Флирт с жизнью. М., 2003. С. 69.
173
Письмо М. А. Волошина к И. Х. Озерову от 26 октября / 7 ноября 1899 г. // Волошин М. Собрание сочинений. Том восьмой. Письма 1893–1902. М., 2009. С. 268.
Сходными были и маршруты экскурсий:
В 6 часов мы приехали в Вену. Город просыпается в 5 часов. Я остановился в гостинице «Метрополь» на четвертом этаже в № 310. Затем после «отчаянного» разговора мне дали переводчика за 3 1/2 руб. в день, и я пустился в странствование. В это время (7 ч. утра) император возвращался с войсками с парада, его я не видал, а видел его хвост и войска.
Затем мы попали в «Бельведер», императорский дворец, где сосредоточено все лучшее, что есть по части искусства в Австрии. Правда, есть дивные вещи, описывать их не стану, не поймете. Из современных заслуживает великого уважения Ян Матейко. Затем, закусив, мы отправились в замок Лихтенштейн. Это здешний магнат, который имеет дивную галерею старинных мастеров. Затем попали на выставку «Отверженных» (этих господ не приняли на «Передвижную», да и не за что).
По дороге видим здания парламента, ратуши, университета, собора Вотив, Национального музея, часовню на мосту, Ринг-театр, оперный театр, драматический. В общем же Вена отличается необыкновенным порядком, а здания в десять раз лучше, чем в Питере. Какие парки, памятники: Марии Терезии, Бетховену, Шиллеру (против Академии художеств, в которой тоже были).
Были в соборе св. Стефана. Это необыкновенное сооружение, в готическом стиле, стоит много веков, снаружи оно так же великолепно, как и внутри [174] .
Приезжаем: дождь, ветер, 12°, однако все-таки, пользуясь светлыми промежутками, мы рыскаем весь день до 12 час<ов> ночи. Вена подавляет своими зданиями: думаешь – это дворец, а это отель. Особенно мне понравился старинный (13-го века) собор Св<ятого> Стефана в готич<еском> стиле с ажурными высочайшими башнями и крышей, которая точно вышита бисером. Внутри множество капелл – свету почти нет: он проходит скупо в окна, хотя огромные, но сплошь расписанные по стеклу арабесками и сценами на библейские сюжеты; то там, то сям служат, цветы, свечи, молящиеся фигуры в темных нишах у решеток, звон колокольчиков, и все-таки церковь так велика, что кажется тихо. Видел вчера еще Вахт-парад – во дворе Hofburg’a и видел императора в окне: гвардия в киверах, коротких мундирах с короткими скорострелками и в штиблетах. Вена поражает еще движением: извозчиков не так много, но все в шорах, дорогие, сами с пледами в фетровых шляпах, с бичами, но, главное, конки без верхних мест, не большие, звонят постоянно; омнибусы, огромные фуры с гигантскими лошадьми и тележки, запряженные собаками. Но несносно видеть повсюду рестораны, кафе, вейнштубе, павильоны, где продают лимонады и мороженое. Кажется, Вена только и делает, что всегда торгует. Магазинов множество невообразимое. Купил себе вчера плед и обертку для него, куда можно за ремни положить хоть целый чемодан: плед чудный – мягкий, большой, теплый и стоит 33 гульдена (гульд<ен> 75 коп.). Бинокля пока не покупаю. Сегодня осматривал галлереи в Бельведере (то же, что наш Эрмитаж) и купил себе несколько фотографий (довольно дорого это). Чего-чего мы только не осматриваем. Вчера были на интересной промышленной выставке. По дороге (мы все ходим или вскакиваем на конку) смотрели разные балаганы (интересные карусели в виде качающихся кораблей или лошади в настоящую величину). Зашли мы также в павильон, где делают мгновенные фотографии: за 40 крейцеров в 3 минуты с нас сняли две группы, приготовили и вложили в бумажные рамки. Смешит меня в Вене это, что за все платят: на чай зайдешь – платишь 5 крейц<еров> за первый класс, присядешь на улице на стуле – подходит немка с сумочкой: плати 2 крейцера [175] .
174
Письмо М. В. Нестерова к родным от 16/28 мая 1889 г. // Нестеров М. В. Из писем. Л., 1968. С. 23.
175
Письмо И. Ф. Анненского к Н. В. Анненской от 5/17 июня 1900 г. // Анненский И. Ф. Письма. Т. 1. 1879–1905 / Сост. и коммент. А. И. Червякова. СПб., 2007. С. 61–62.
Другой набор ассоциаций вызвал тот же венский дождь (но много лет спустя) у юного А. Дейча, следующего из Киева в Венецию:
Дождь повис над огромным городом, обвил его своей прозрачной сеткой, посеребрил гладкие плиты мостовой, обновил крыши трамваев и омнибусов и заставил раскрыть целый миллион зонтов.
Снуют по улице люди в непромокаемых, серых пальто, такие тоже серые и невзрачные.
Точь-в-точь как грибы под шапочкой, эти людишки под зонтами.
Вот прошел солидный господин под черным зонтом, такой важный. Кажется ни одного шага не сделает, не подумавши, и будто от этого равновесие Европы зависит.
Ну этот – прямо боровик.
Вот мелькают низкие, приземистые господинчики – дельцы разные, служащие в бюро и конторах – мелкие сыроежки.
А вот под нарядным, красным с крапинками зонтом, накрашенная особа – мухомор ядовитый в саду страстей.
И много еще всяких людей-грибов скользит по улице.
И я среди них тоже, грибок, случайно попавший в этот сырой огород, грибок, желчный и ехидный, зараженный скукой дождя [176] .
176
Дейч А. Сны наяву (Открытки с пути) // Музы. 1913. № 1. С. 4.
15
В Вене в начале ХХ века было семь вокзалов – едва ли не рекорд для европейской столицы. Поезда в Венецию следовали с Южного (он сохранился и сейчас, изменилось только здание); обычных, т. е. пассажирских, скорых и курьерских отходило по нескольку в день, а Общество спальных вагонов, напротив, отправляло один-единственный состав направлением Вена – Рим, двигавшийся через Венецию.
Вена. Отпр.: 21.00.
Амстеттен. Приб.: 23.12. Отпр.: 23.17.
Понтафель. Приб.: 9.06. Отпр.: 9.28.
Венеция. Приб.: 14.15.
Дорога из Вены до Венеции в первом классе стоила 94 франка
Насколько мы можем судить по многочисленным мемуарам, большинство путешественников предпочитали дневные поезда, выходившие из Вены ранним утром и прибывавшие в Венецию ночью. Многоголосым был и хор пассажиров, возмущенных австрийскими железными дорогами, но даже в нем выделялся баритон Евгения Львовича Маркова, этнографа, банкира и гимназического преподавателя:
Зато поезда цивилизованных австрийцев – избави Бог какие! Русские вагоны приучили нас к изрядной тряске, но все-таки, как говорится, в меру, по-божьи. На здешних же дорогах, из Вены через Амстетен на Понтеббу, Удино и Венецию, – не только трясет немилосердным образом, так что рискуешь проглотить собственный язык и зубы, но кроме того еще безбожно кидает вас из стороны в сторону, и вагоны все время прыгают точно по косогору, опускаясь то одним, то другим плечом и стуча своими железными костяками будто под ударами огромного кузнечного молота, так что ежеминутно ожидаешь, что вот-вот эта отчаянная морская качка и эта оглушающая вас зловещая стукотня вышвырнут безумно несущийся вагон из рельсов, и вагоны ваши начнут взлетать друг на друга и разбиваться друг о друга, как пасхальные яйца [177] .
177
Марков Е. Царица Адриатики. Из путешествия по европейскому югу. С. 218.
Похожие чувства вызвал этот участок дороги у во всем прочем несходной с ним Зинаиды Гиппиус:
Едва ли можно здесь писать, трясет небывало и к тому же (остановка) качает с боку на бок, точно в каюте в дурную погоду. Я никогда так не ездила. Курьерский поезд через Земмеринг, ночью, можете представить, что это такое. Каждую минуту мы боялись катастрофы, почти не спали, хотя едем царски, одни во всем поезде, в громадном купе и можно было раздеваться до тла, а это для меня главное. Сейчас поедем, опять начнутся каракули [178] .
178
Письмо к Н. М. Минскому от 6 марта 1892 г. // Переписка З. Н. Гиппиус с Н. М. Минским. С. 183.
Другой, более склонный к анализу путешественник, уже знакомый читателю грузинский артиллерист Нацвалов, больше обращал внимание на различия общекультурного характера: похвалив конструкцию вагона с боковыми дверями, открывающимися прямо из купе (за то, что дают возможность «скорее выйти из вагона, особенно с багажом и нет той давки, как у нас» [179] ), он с удовольствием отметил возможность управления внутрипоездным климатом, наличие освещения (иногда даже электрического), высокую скорость поездов (от 60 до 100 верст в час) и редкость встреч с контролерами. Отличался и общий ритуал проверки билетов: сначала их предъявляли при входе на вокзал, затем – уже в вагоне – их осматривал кондуктор, и после, при выходе с перрона, их отбирали уже безвозвратно. Еще одна деталь, непривычная русскому путешественнику, – при покупке билета в городской кассе, при входе на вокзал на него нужно поставить специальный штемпель – и заплатить за это символическую, но обязательную мзду [180] . Еще дополнительно сократившиеся по сравнению с предыдущим участком пути остановки делались порой (совершенно как в рассказе Чехова [181] ) предметом театральных недоразумений:
179
Нацвалов Л. Г. Рассказ о путешествии по Западной Европе, Египту и Палестине в конце 1912 года. Тифлис, 1913. C. 109. Ср., кстати, противоположное мнение путешественника, ехавшего в Венецию со стороны Берлина: «В Ala вы пересаживаетесь в вагоны итальянской железной дороги; они не представляют ничего нового: все та же неудобная система поперечных купе, какие существуют в Баварии, Австрии и Бельгии, с тем только различием, что купе эти не отапливаются и что в них горят вместо газа претусклые масляные лампы» (Васильев С. Картинки Италии. Письма из Рима и Флоренции. М., 1894. С. 26–27).
180
Об этом, впрочем, рассказывает нам единственный респондент: Жданов Л. Г. Русский в Италии. С. 44.
181
Который сам, кстати, к этой части пути отнесся более чем скептически: «От Вены до Венеции ведет красивая дорога, о которой раньше мне много говорили. Но я разочаровался в этой дороге. Горы, пропасти и снеговые вершины, которые я видел на Кавказе и на Цейлоне, гораздо внушительнее, чем здесь» (письмо родным от 25 марта (6 апреля) 1891 г.) // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем. Т. 22. М., 1976. С. 204).
Приехал в Венецию вчера в 1 час пополудни, мог приехать ранее – третьего дня ночью 11 1/2 часов, но со мной случилась маленькая история, задержавшая меня в дороге на 12 ч<асов>, причина та же – незнание языка. Я попал на одной станции на поезд, идущий обратно в Вену, провезли меня лишка станцию, я ждал обратного поезда на этой станции 2 ча<са> с лишком. <…> Билет до станции остался действителен, поэтому я проиграл немного [182] .
182
Письмо В. М. Васнецова к А. В. Васнецовой от 16(4) мая 1885 г. // Виктор Михайлович Васнецов. М., 1987. С. 63.
Те же, кому удалось справиться с трудностями, налагаемыми железными дорогами, по преимуществу любовались пейзажами: таким путь запомнился И. И. Попову – журналисту, педагогу (между прочим, бывшему однокашнику Ф. Сологуба по Учительскому институту), путешественнику, политическому ссыльному:
Rapide c головокружительной быстротой мчал нас к югу. Вена быстро исчезла в утреннем тумане, и мы неслись среди равнины. Пирамидальные тополя с опавшею листвою, виноградники, окутанные на зиму соломой, фруктовые сады, белые, желтые и оранжевые здания, покрытые красной черепичной крышей, фабричные трубы, дачные виллы мелькали перед нашими окнами. Пробежав часа полтора, мы почти внезапно въехали в живописную местность, прорезав растянувшийся на несколько километров сосновый лес.
Картина благодаря выпавшему снегу нам живо напомнила родину; чем дальше мы подвигались к югу и поднимались на горный хребет, тем снег становился все больше и больше, и за Леобеном перед нами развернулась картина настоящей сибирской зимы, с сугробами снега, обсыпанными инеем соснами и елями, с замерзшими небольшими озерами, с санями, лыжами, на которых бегают альпийские охотники и пр. Мы жадно вдыхали морозный воздух и задавались вопросом, чем-то нас встретит Венеция [183] .
183
Попов И. В Италию // Женское дело. 1911. № 9. С. 13–14. Год спустя этот мемуар был (с некоторыми изменениями) перепечатан в книге: Попов И. И. Великая могила прошлого. М., 1912. Позже был опубликован еще один вариант его итальянского травелога, где он возвращается к тому же железнодорожному перегону: «Веной остались довольны. Рано утром через Земмеринг выехали в Венецию, чтобы быть там в тот же день вечером. Дорога необыкновенной красоты, тирольцы в шляпах зеленоватого отлива, обязательно с пером, лыжи, местами сани, в которые впряжена лошадь с султаном, девушки в красочных платьях – все привлекало внимание моих спутников. Пассажирами они мало интересовались и не разговаривали с ними, но я не мог молчать, если кто-нибудь сидел с нами в купе. Вблизи итальянской границы к нам сел какой-то милостивый государь, по внешнему виду напоминающий тирольца. Я заговорил с ним, но мы не могли понять друг друга. Пассажир говорил только на своем родном языке, в котором слышалось много славянских корней и были даже русские слова, перемешанные с латинскими. Мы стали показывать друг другу разные вещи, части костюма, белья и тела, называя их – я по-русски, а пассажир на своем родном языке. Нашлось немало общих и очень похожих наименований. В счете было много одних и тех же названий чисел. В конце концов мы разговорились. Незнакомец оказался, кажется, словаком» (Попов И. И. Забытые иркутские страницы. Записки редактора. Иркутск, 1989. С. 182–183).