Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972
Шрифт:
В том же «Бауэре» останавливались Е. Марков [260] , М. С. и О. С. Соловьевы с сыном, И. Бунин, В. Злобин, З. Шаховская (во время второй поездки в Венецию) и др. [261] Местный ресторан осуждал герой повести В. Немировича-Данченко «Русский художник в Венеции»: «Ресторан Бауэра в Венеции тогда считался лучшим и, во всяком случае, самым громадным. Теперь я никому не посоветую там есть: долго, дорого и не важно. Лакеи – министры. Не подают, а милости оказывают, и притом на три четверти немцы. Стоит для этого ехать в Венецию!» [262]
260
Марков Е. Царица Адриатики. Из путешествия по европейскому югу. С. 225.
261
См. с. 952, 574 и 671 наст. изд.
262
Немирович-Данченко В. И. Волны. <М., 1907.> С. 256. Ср., кстати, примечание бедекера относительно отеля: «patronized by Germans» (Baedeker K. Italy. First part: Northern Italy. Leipsig, 1899. P. 242).
Сам протагонист этой повести жил в Grand Canal Hotel et Monaco – «На Больш. Кан., вход с Calla Vallaresсo, близ пароход. прист. Св. Марка. №№ от 3 1/2 – 4 л. до 10 л. Ст.: 1, 3 1/2 и 5 л. Панс. от 10 до 20 л.». Там же останавливалась в один из венецианских визитов врач, писательница и покровительница русских эмигрантов О. Ресневич-Синьорелли, хотя позже предпочитала ему более экономичную альтернативу: «Венецию я знаю мало. Она дороговата. Я когда-то
263
Письмо Е. Д. Шору от 24 августа 1933 г. – «Я же знаю, какой Вы духовный режиссер!»: Переписка О. И. Ресневич-Синьорелли и Е. Д. Шора. Публ. Д. Сегала и Н. Сегал (Рудник) // Русско-итальянский архив IX. Ольга Ресневич-Синьорелли и русская эмиграция. Переписка. Т. 2. Салерно, 2011. С. 435.
264
См., напр., адресованное ему письмо И. А. Персиани от 10 сентября 1912 г. // РНБ. Ф. 123. Ед. хр. 351. Л. 3.
Не значился в основных путеводителях, но был популярен у русских путешественников отель «Виктория» («Pal. Molin, in the heart of the city», – локализует его Бедекер [265] ). В частности, там поселились А. Белый с А. А. Тургеневой: «Скоро мы закачались в гондоле; остановились в отеле Виктория; открыли окно и любовались долго картиной из окна <…>» [266] . И он же – в мемуарном отрывке:
У подъезда отеля: под старой, резною, изогнутой дугами дверью; и дверь – распахнулась; канал ослепительно вспыхнул рыбёшками света; стоял на пороге отеля лакей в синем фраке и в белых перчатках; повел коридором по мягким коврам, по холодной, цветущей мозаике камня:
– «Вам комнату?»
– «Комнату».
Край ослепительно белой смеющейся залы мелькнул завитушчатым потолком и чернеющей мебелью стиля барокко; мы смутно увидели: столики, столики; и за одним, точно палка, застыл седоусый француз. Нам открыли дверь комнаты стиля ампир.
Принесены чемоданы; на столике в чистых салфетках горит серебром «Th'e complet». Мы подходим к окошку, открыв доходящие до полу двери, и – ночь пролилась из лагун: янтареющим месяцем; в месяце встали узоры домов и бока неживого палаццо.
Мы долго и молча стояли, просунувшись в месяц, ходивший за тихой стеной над… пятнадцатым веком [267] .
265
Baedeker K. Italy. First part: Northern Italy. P. 242.
266
Письмо А. Белого к матери от 17 декабря 1910 г. // «Люблю Тебя нежно…» Письма Андрея Белого к матери. 1899–1922. М., 2013. С. 112.
267
Белый А. Офейра. Путевые заметки. Ч. 1. М., <1921; на обл: 1922>. С. 19.
Гораздо больше хлопот, судя по всему, доставил персоналу той же гостиницы другой визитер, И. К. Альфред-Быковский:
Нам рекомендован был роскошный Hotel «Victoria», к которому мы подъехали на гондоле (лодка). <…>
В воздухе моросило; с неба падала какая-то пронизывающая нас жидкость.
Было холодно и в номере «Victoria».
Моему спутнику нездоровилось, и я позвал слугу (факкино, facchino), который затопил камин ветками апельсинного дерева; он принес несколько веток…
Камин задымил; минуты три спустя комната наполнилась едким и удушливым дымом; мы выражали, как могли, свое негодование; факкино (facchino) уверял нас, что «все это» пройдет, но «все это» не только не проходило, но продолжало увеличиваться; тогда мы, послав ему вдогонку несколько коротких, но крепких слов, которыми так богат наш великолепный русский язык, бежали из номера, и только в читальне несколько успокоили свои расходившиеся нервы [268] .
268
Путешествие по юго-западной Европе Ж. Альфреда. Путевые заметки. С. 67, 68–69.
Здесь же в свой приезд в Венецию останавливался В. Я. Брюсов [269] . Нет в путеводителях (кроме всезнающего Бедекера) и упоминаний об отеле «Кавалетто» (рядом с пьяццей Сан-Марко, комната от 2 лир, пансион от семи) – между тем, как минимум двое из наших информантов прожили там по нескольку дней:
Я в Венеции! Я со своей возлюбленной Атей – в Венеции! Атя четыре года назад уже побывала здесь, но то было в обществе своей сестры и в атмосфере какого-то взбалмошного пикника. Теперь же по ее сияющему лицу я вижу, до чего она сознательно все воспринимает, до чего в унисон бьются от восторга наши сердца…
Остановились мы по рекомендации наших родных в «antico Albergo Cavaletto», стоящем на берегу небольшой водяной площади (бассейна) как бы в кулисах самой Пьяццы Сан Марко.
Как только наши вещи были внесены в номер, так мы, ничего не распаковав, побежали на эту площадь [270] .
269
См. с. 567 наст. изд.
270
Бенуа А. Мои воспоминания. В пяти книгах. Книги четвертая, пятая. М., 1980. С. 40.
За несколько лет до этого в том же отеле жил М. В. Нестеров, познакомившийся по пути в Венецию при комических обстоятельствах с харьковским помещиком и его дочерью:
Вещи наши вынесли, уложили в гондолу, и мы каналами поехали в другой конец города, где помещается избранный нами отель «Кавалетто».
Наш гондольер не был молодой гондольер, он не был весел и не пел, тем не менее мы чувствовали себя прекрасно. Была тихая южная ночь, и звезды, и месяц, и тихие улицы, еле освещенные фонарями, бесчисленные мосты – все это было ново и поэтично. Чувствуешь себя, как в опере. Впечатление это еще более усиливается, когда в тишине где-то послышалась серенада. На мосту покажутся тени, затем снова звуки, приятный тенор кому-то не дает крепко уснуть. Хорошо…
Наконец «Кавалетто». Нас встретили, проводили по комнатам, я поместился с папашей своей дочки, а дочка поместилась номера через три.
Утром, напившись кофе, пошли на пьяцца (площадь) Сан-Марко, которая почти рядом [271] .
271
Письмо родным от 19/31 мая 1889 г. // Нестеров М. В. Из писем. Л., 1968. С. 24.
Одним из самых популярных среди туристов из России был Grand-Hotel Luna, также располагавшийся недалеко от пьяццы («№№ от 3 1/2 до 6 л. Ст.: 1 1/2 , 3–4 и 5–7 л. Панс. от 10 л.»). В рассказе З. Гиппиус «Луна» вскользь описываются интерьеры его номеров: «В „Luna“ Степана Марковича провели к лифту и подняли чуть не к небесам. <…> Войдя в первую комнату – салон, – Вальцев невольно съежился, он дня не мог бы тут прожить – везде золото, дешевая, видная роскошь, неуютно, неприятно и, должно быть, очень дорого. Только из окон был, вероятно, хороший вид с высоты» [272] .
272
Гиппиус З. Н. Зеркала. Вторая книга рассказов. СПб., 1898. С. 259–260.
Из участников нашей антологии там жили И. Н. Донской-Болотников («Отель „де ла Луна“ принял нас в свои объятия, и, поужинавши, мы уснули крепким сном» [273] ), С. Заяицкий, П. Перцов, С. Соловьев («В отеле Luna / И днем всё тихо и темно, / Как под водой») [274] . Впрочем, несколько его постояльцев (путешествовавших вместе) остались им не слишком довольны:
Гостиница Hotel Luna
Он тоже очень похвалил отель. Поужинали, Рота пошел скоро спать, а мы, конечно, неудержно побежали к св. Марку, тут же рядом, только шмыгнуть под арку Прокураций. И долго-долго блуждаем по Piazza и Piazzetta, любуемся в полутьме Марком, лоджеттой, porta della Carta…
Сильно устали и пришли спать, но – боже! – что за номера! Сырость отчаянная. Все мы были непривередливы, но белье было буквально насквозь мокрое, и мы не знали, как лечь в эти болота-постели. Мы всю ночь полуспали, утром пошли искать другую гостиницу.
У Даниеля, к сожалению, подходящих номеров не нашли. Пошли дальше по Riva и тут облюбовали простенький Hotel Sandwirtt (позднее, «Аврора»). Хозяин гостиницы был очень симпатичный старичок-тиролец, Herr Sandwirtt, он очень нам понравился, и мы сразу подружились. Он отвел нам прекрасные комнаты в бельэтаже с балконом на Riva (с этого балкона Серов написал свой превосходный этюд Венеции, который в моем собрании) [275] .
273
Донской И. Н. Стихотворения. Рассказы. Дневник туриста. СПб., 1905. С. 135–136.
274
См. с. 667, 850 и 392 наст. изд. Там же жил уже известный читателю М. С. Щекин: «В Венецию приехал во Вторник 30 Мая вечером в грозу и дождь, было северно, вообще все это время прохладно и дождливо, а по дороге в Рим из России прямо было холодно. В гостинице, куда я телеграфировал из Рима, получил прекрасную комнату в 1 этаже № 61, прямо на сад Королевского Дворца, за скромные 12 фр. в день с полным пансионом, которым я пока вполне доволен» (письмо П. Л. Вакселю на бланке Grand Hotel Luna от 1/14 июня 1906 г. // РНБ. Ф. 123. Ед. хр. 474. Л. 72). Здесь же останавливался Н. А. Бруни (дневниковая запись от 25 апреля / 7 мая 1889 г. // ГРМ. Ф. 111. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 9; расшифровка (впрочем, с неточностями) – на сайте. В следующей записи он уточняет: «Придя домой в Allergo di Luna, где я на пансионе 10 fr в день все, дороговато, но очень очень хорошо. По крайней мере будешь и сыт и есть комната и нет больше забот, точно дома, да если-бы я мог быть дома и все рассказать» (Там же. Л. 10).
275
Остроухов И. Посещение Вены и путешествие по Италии в 1887 году // Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников. Т. 1. Л., 1971. С. 250–251. Ср. в письме И. Остроухова к Е. Г. Мамонтовой от 29 мая 1887 г. (н. ст.): «Хотели мы пробыть в Венеции три дня, а вот доживаем седьмой. Трудно вырваться отсюда. Устроились мы к тому же удивительно счастливо: две больших комнаты окнами на Riva, в десяти шагах от Palazzo Ducale у прекраснейшего и честнейшего старика-тирольца так дешево, как и не гадали. Теперь мы можем хвастаться, что Венецию знаем сколько-нибудь порядочно, потому что довелось посмотреть ее исподволь и всласть, смотреть, сколько хотелось и как хотелось; впрочем, нет: хотелось бы смотреть, смотреть бесцельно, только ради данной минуты еще много и много дней, месяцев, вернуться через год и смотреть еще и еще, обманывать себя, переносясь мысленно к эпохе Фальера и Тицианов» (Там же. С. 254). В этом же отеле, уже когда он назывался Albergo Aurora, жил ученик Мейерхольда режиссер Г. А. Кроль (см. его письмо к О. Синьорелли от 9 августа 1923 г. // Русско-итальянский архив IX. Ольга Ресневич-Синьорелли и русская эмиграция. Переписка. Т. 1. Салерно, 2011. С. 476).
Венецианская гостиница, специализировавшаяся на обслуживании русских путешественников, называлась Hotel Bellevue et de Russie: путеводитель Филиппова, наскоро перечислив все, названные нами выше, около нее одной делает пометку: «Единственная, находящ. на площади С. Марко, – Бельвю, недорогая и порядочная» [276] . Вряд ли с ним бы согласился ее прихотливый постоялец, уже знакомый нам А. Н. Маслов-Бежецкий:
Гостиница «Belle vue» была устроена по общепринятому образцу. Вход, оснащенный электрическим шаром, и выходящий на сравнительно широкую улицу, т. е. около трех сажен ширины. Швейцар в какой-то ливрее, с голодным и тоскующим взглядом; узкая деревянная лестница, бюро отеля в квадратную сажень с исхудалым молодым секретарем и торчащим около него мальчиком в жокейской шапке; «salon de lecture», тоже ничтожных размеров с разбитым пианино и с небольшим столом, на котором разбросаны газеты и несколько старых путеводителей; наконец, горничные в белых передниках и чепчиках… Одним словом, все то, что вы встречаете повсюду за границей.
Какую бы вы маленькую комнату ни наняли, как бы скромны ни были ваши требования, вам все равно будут служить трое: лакей во фраке, коридорный в неопределенном костюме и горничная в белом чепчике. Только что вы вошли в ваш номер – швейцар и еще какой-то человек без названия с здоровыми мускулами и в бедной одежде втаскивают ваши вещи; оба они страшно суетятся над развязыванием и установкой вашего чемодана или сундука. Потом входит лакей во фраке и спрашивает вас: «не угодно ли вам чего-нибудь», потом коридорный вырывает у вас какую-нибудь часть вашего платья; иногда даже срывает насильно с вас брюки и тащит их чистить; потом лезет горничная со всякой посудой; все вас спрашивают «не надо ли вам чего-нибудь», хотя это «им» надо «что-нибудь», а не вам; все вам желают доброй ночи или чорта в ступе и уходят от вас с такой очаровательной улыбкой, что вы непременно должны им дать что-нибудь на чай. Одним словом, это какой-то ходячий, живой «чайный прибор» (?). Я поставил вопросительный знак, потому что, право, сам не знаю, удачно ли это сравнение. Но дело не в сравнении, а в том, что нищенское вымогательство все более и более развивается в больших городах западной Европы, и скоро сами хозяева отелей будут просить на водку у своих клиентов. В особенности же это должно появиться в Венеции, где из ста двадцати тысяч жителей – одна четверть нищие. Я забыл сказать, что два раза на переезде от вокзала до гостиницы, первый раз – когда я садился в гондолу, и второй – когда я вылезал, ко мне подходили нищие с протянутой рукой и с обычными «la carita, signor! Per amor di Dio, signor!».
Синьор Инсенги отвел мне небольшую комнату, выходящую окном на улицу четырехаршинной ширины, так что можно было видеть все, что делается в противоположном доме.
Когда я зажег свечу и осмотрелся, то первое, что мне бросилось в глаза, это было большое объявление от хозяина гостиницы, своею суровостью и определенностью напоминающее эдикты совета Десяти. Сначала в объявлении расхваливалась гостиница, устройство и обстановка номеров, способности прислуги, отличный вид на площадь св. Марка и т. д. Затем говорилось, что в ресторане отеля можно получить всевозможные яства и напитки в свежем и вкусном состоянии и за умеренную цену; общий обед в шесть часов вечера и т. д. Затем следовало ядовитое предостережение, что всякий из путешественников, замеченный в уклонении от табельд’ота в гостинице, обязуется платить от одной до двух лир дороже за комнату [277] .
276
Западная Европа. Спутник туриста под редакцией С. Н. Филиппова. С. 87.
277
Бежецкий А. Н. Медвежьи углы. Под небом голубым. С. 260–262.
Компания русских гидов, обслуживавших организованные экскурсии (подробнее см. далее), предпочитала отель Albergo Leone Bianco, которого не знает даже Бедекер. Б. Грифцов, назначавший рандеву В. Стражеву, писал: «Быть может письмо это найдет тебя лучше, чем я ища тебя на Piazza и ты найдешь нас в Albergo Leone Bianco, что сейчас же позади прокураций, camera № 9. До пятницы пребудем здесь» [278] . Там же Е. Муратова (тесно связанная с этим кругом) ждала приезда из Москвы В. Ходасевича, о чем сама вспоминала много лет спустя: «Затем встреча в Венеции на лестнице отеля „Leone Bianco“. Я „танцовщица“, Владислав лечится от туберкулеза в Нерви» [279] . Она же вспоминала о встрече с Грифцовым, который приходился ей кузеном: «Проездом я была в Венеции. Однажды утром я слышу за стеной, в соседнем номере гостиницы „Leone Bianco“, знакомый голос. Я ужасно обрадовалась. Боря приехал из Москвы в Италию. Был гидом, водил русских туристов, позднее к нему присоединился поэт Владислав Ходасевич, которого он очень ценил» [280] .
278
Письмо от 7/20 июня 1910 г. // РГАЛИ. Ф. 1647. Оп. 1. Ед. хр. 310. Л. 3. Подробнее см. с. 980–981 наст. изд.
279
Цит. по: Андреева И. Неуловимое созданье. М., 2000. С. 123.
280
Там же. С. 127.