Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972
Шрифт:
От гидов и мальчишек мы кое-как отбились, но отвязаться от голубей и фотографов оказалось невозможным. Фотографы приволокли нас к львиным столбам, как приволакивают преступников к позорным столбам. В руки нам сунули мешочки с разваренными бобами. Мгновение – и голубая туча птиц, воркуя и трепеща крыльями, опустилась на наши головы, руки и плечи.
Дважды щелкнул затвор. Сняли нас вместе, потом спутницу отдельно.
Но когда на следующий день в отель прислали снимки, – один из них был чудовищен. Фотограф, взволновавшийся при виде туристов, забыл вынуть из аппарата оставленную со вчерашнего дня пластинку, уже использованную. И на моей голове, просвечивая сквозь голубиную стаю, сидела огромная немка. Такой снимок мог бы разрушить самое прочное семейное счастье [339] .
339
Лавренев Б. Собрание сочинений. Т. 8. М., 1995. С. 44.
23
Классическими предметами венецианского экспорта (если не считать воспоминаний) были кружева, изделия из мозаики, муранское стекло и – как ни странно это звучит – изделия из дерева [340] . Путеводители советовали покупать это в специализированных магазинах или на фабриках, причем список рекомендованных мест существенно отличался в разных источниках. Так, известный нам В. М. С. советовал приобретать мозаичные и стеклянные предметы в Compagnia de Vetri e Mosaici di Venezia e Murano на Большом канале, а кружева – в Jesurum на пьяцце, присовокупляя: «В аркадах прокураций, на Merceria
340
Ср., кстати, неожиданное замечание Брюсова: «Венеция бедна, и как могло быть иначе! Это город-паразит, без настоящей жизни, без будущего. В былые века ее положение в лагуне давало ей стратегическое и через то торговое значение. При современной технике войны и при современном политическом строе она – ничто. Жизнь и торговля отхлынули от нее. Венеция производит только ненужные вещи: художественное стекло, мозаику, кружева, мелкие articles de Venise, которые покупаются на память. Предметы первой необходимости, мясо, овощи, плоды, ткани, металлические изделия – все привозное» (Брюсов В. Венеция (От нашего корреспондента) // Русский листок. 1902. № 169. 23 июня. С. 3 (подп.: Аврелий)).
341
В. М. С. Первая экскурсия в Италию с маршрутом на 28 дней, записью практических сведений и дорожным словарем. C. 277.
342
Западная Европа. Спутник туриста под редакцией С. Н. Филиппова. 4-е издание. С. 87–88.
Ассортимент сувенирных лавок многократно, хотя и пренебрежительно вскользь, описывался путешественниками: «Преобладают магазины с венецианскими сувенирами для иностранцев. Раковины с видами лагуны и Дворца дожей, резьба по камню, лев. Св. Марка во всех видах, какие-то султаны из цветных бус… Как знакомо это все по бабушкиным сундукам и горкам в обветшалых „дворянских гнездах“…» [343] ; «Магазины Венеции ярко освещены, имеют нарядный вид, но товары вообще грошевые и рассчитаны на туристов, наполняющих свои чемоданы сувенирами (безделушки из стекла, стеклянная мозаика, плохие кораллы, чаще поддельные, и открытки всех видов)» [344] ; «Всюду в уличках было очень много магазинов с разными хрустальными безделушками, эстампами, гравюрами, открытками, кружевами, вышивками. Всюду в витринах то и дело мелькали виды собора св. Марка, Дворца дожей, Кампаниллы, крылатого льва св. Марка. В уличках стоял полумрак, только наверху небо светилось, голубело, как тонкая нежная эмаль» [345] .
343
Ширяев Б. Ди-Пи в Италии. Записки продавца кукол. СПб., 2007. С. 39.
344
Экскурсант. Бегом по Западной Европе (Путевые впечатления) // Русские учителя за границей. Год первый. М., 1910. С. 132.
345
Волжанин О. Венеция // Русская иллюстрация. 1915. № 18. С. 16. Ср., кстати, появление венецианских сувениров в прозе Белого: «Аполлон Аполлонович распахнул быстро дверь, опираясь рукой на хрустальную, граненую ручку; по блистающим плитам паркетиков застучал его шаг; отовсюду бросились горки фарфоровых безделушечек; безделушечки эти вывезли они из Венеции, он и Анна Петровна, тому назад – тридцать лет. Воспоминания о туманной лагуне, гондоле и арии, рыдающей в отдалении, промелькнули некстати так в сенаторской голове…» (Белый А. Петербург. М., 1981. С. 16).
На более взыскательный вкус были рассчитаны антикварные магазины, также имеющие свою градацию – от лавок древностей до роскошных салонов. Искусствовед и коллекционер И. И. Лазаревский, в недобром 1939 году вспоминавший свои венецианские прогулки в письме к Э. Ф. Голлербаху, особенно отмечал: «Кое-где чернели ниши старьевщиков, где удачливому собирателю могло встретиться сокровище, немыслимое в лавках блестящих антикваров с мировыми или, во всяком случае, европейскими именами на площади Марка или где-либо в ином месте левой Венеции. Но на этот раз мои коллекционерские вожделения меня не тревожили и я не задерживался около первоисточников местного антикварного рынка» [346] . Профессиональные собиратели и антиквары предпринимали специальные экспедиции в поисках образцов местной живописи, порой наводя деловые контакты заранее – так, уже упоминавшийся М. С. Щекин задолго до визита писал постоянно живущему в Венеции П. Л. Вакселю:
346
Письмо от 14 июня 1939 г. – Э. Ф. Голлербах и И. И. Лазаревский. Из переписки 1930-х годов. Публ. О. С. Острой и Л. И. Юниверга // Минувшее. Т. 16. М.; СПб., 1994. С. 385.
Об одной пришедшей мне мысли я очень хотел бы Вашего совета. Конечно при первой же поездке в Италию я поеду в Венецию и буду искать там, но до того времени не было бы полезно условиться с Toppoli и Zanon, если эти антиквары представляются наиболее солидными, чтобы они присылали мне фотографии, хотя бы любительские, описания и цены более выдающихся и ценных вещей Trecento, которые впредь будут им попадаться [347] .
Он же, добравшись наконец до предмета своих разысканий, рапортовал тому же Вакселю:
347
Письмо от 1 июня 1905 г. // РНБ. Ф. 123. Ед. хр. 474. Л. 13.
Мне очень хочется, памятуя Ваше разрешение, сообщить Вам о первых своих впечатлениях. По части картин-образов я еще начал только обход антикваров, ближайших к гостинице, но уже вижу, что выбор во всяком случае будет большой и кой на чем можно будет сойтись [348] .
Редкая собирательская удача ждала в Венеции преуспевающего адвоката и коллекционера М. Ф. Ходасевича (брата поэта); подробности – в воспоминаниях его дочери:
Мы уже не впервые в Венеции. Я еще не взрослая, но позволяю себе в музеях кое-какие собственные суждения. Это нравится родителям, но иногда вызывает смех. Жара нестерпимая. Мама днем лежит в гостинице, а мы с отцом предпочитаем в самое пекло ходить по солнечной стороне. Папа говорит: «Запасемся теплом на зиму». Конечно, отец и в Венеции отыскивает антикваров, а в тот счастливый день мы набрели с ним на лавку барахольщика близ площади святого Марка, в каком-то закоулочке, около башни с часами.
Входим. Полутьма, пыльно. Я спрашиваю:
– Можно ли посмотреть?
– Prego (пожалуйста), – отвечает лениво пожилой толстый хозяин и продолжает сидеть в каком-то полусломанном необычайно роскошном кресле, обмахиваясь от жары и от мух сложенной веером газетой. Он мало заинтересован в нашем посещении. Отец рыскает взглядом по стенам и полкам. Я за отцом – хвостиком, тоже вижу, что ничего красивого нет. Отец говорит:
– Поддержи – вот тут у стены какие-то картины и доска. Давай посмотрим.
И вот отец добирается до доски примерно в аршин высоты и чуть меньше в ширину, ни зги не видно – пыль, из которой выступает серебряный почерневший вырезной оклад нимба, очерчивающий обычно голову святых, – он с рельефами, и кое-где вставлены камни. Отец заметно волнуется, становится спиной к хозяину, подгибает ногу, опирает икону на коленку, говорит
– Поддержи, мне нужна рука, а я ведь на одной ноге… – и, освободив правую руку, плюет на палец и трет около оклада, что-то проясняется… вытаскивает из кармана носовой платок и говорит, подставляя его мне: – Плюй! – Видно, у него от волнения пересохло во рту.
Я плюю, и он еще протирает в другом месте, опускает ногу, я отпускаю доску. Отец, с равнодушным лицом поворачиваясь к спящему хозяину, говорит мне:
– Буди!
Я трясу толстяка боязливо за рукав, он, ошеломленный сном, моргает, потягивается и говорит:
– Se usi fa troppo coldo (Простите! Слишком жарко сегодня.)
Папа с равнодушнейшим видом говорит ему:
– Quato costa? (Сколько стоит?), – а мне: – Объясни, что эта черная доска нужна мне как доска, если недорого, то я ее куплю, – ведь не зря же ты изучала итальянский язык у «Данте Алигиери» (общество в Москве, где я начала изучать итальянский язык).
Не без труда я составила фразу. Хозяин хочет взять доску, папа ее цепко держит. Хозяин плюет на оклад, протирает выпуклость (что-то вроде ерундовского аметиста). Папа говорит:
– Пусть берет себе эти драгоценности – мне нужна доска. Делай вид, что уходим.
– Aspetta! (Подождите!) – И владелец лавки, к папиному изумлению, лениво называет какую-то очень маленькую сумму, объясняя, что вот если бы картины – другое дело, они денег стоят, а эту деревяшку берите, – наверное, в картинах вы не разбираетесь!..
Папа с просветленным от счастья лицом говорит:
– Кажется, что-то очень интересное попалось – идем скорее к маме хвастаться.
В гостинице отец сразу же стер с доски пыль и протер сырой ватой. Изнеможенная мама оживилась, привстала и ахнула – мы увидели прекрасный лик божьей матери, держащей на руках младенца Христа. И спокойствие и грусть выражало лицо мадонны (в натуральную величину). Скомпоновано с необычайным мастерством. В смысле цвета – трудно было разобраться. Помню, что фон оливково-зеленый. Все быстро «погасло», как только высохло. Вещь поразительная!
Вскоре надо было возвращаться в Москву. Заказали ящик, бережно уложили «Мадонну».
В Москве отец вызвал своих двух реставраторов, и они долго расчищали «Мадонну», которая засияла изумительной красотой и мастерством живописи. Фон весь был новоделом, а под ним блестело благороднейшего оттенка золото. Золотом же были написаны орнаменты на одеяниях.
К отцу начали приходить знатоки и коллекционеры икон. Сошлись на том, что «Мадонна» итало-греческого письма XIV–XV века и создана великим мастером. Многие предлагали отцу огромные деньги за эту вещь или обмен на любые картины из их коллекций, но отец благоговел перед красотой «Мадонны» и сказал, что он хочет, умирая, ее видеть. Так и было [349] .
348
Письмо от 1/14 июня 1906 г. // Там же. Л. 72.
349
Ходасевич В. Портреты словами. М., 1987. С. 54–56.
Регулярные успехи русских собирателей создали им особенную славу (впоследствии по известным причинам потускневшую): так, герой рассказа Немировича-Данченко, разыскивающий своего знакомца, оказывается в миланской антикварной лавке, где с трудом выдерживает осаду владельца:
– Я не покупаю картин.
– Значит, вы не любите искусства? Значит, вы…
– Не потому вовсе… А потому, что у меня нет денег для таких покупок.
– Эге… нет денег. – И он недоверчиво подмигнул мне глазами. – Как же это, чтобы у русского да не было денег? Где же виданы такие русские?… Ну, это уж знаете… Скажите уж просто, что вы у старика Луидже-де-Верме не хотите купить, ну я и удовольствуюсь этим. А то на-ко… Денег нет… Да вы знаете, что ни у кого нет столько денег, сколько у русских. Вот что, синьор, я вам могу и в долг поверить. Настоящий Гверчино… [350]
350
Немирович-Данченко В. И. Волны. <М., 1907.> С. 203–204.
Как и в других туристических местах, существенная часть выставленных в антикварных лавках предметов представляла собой более или менее беззастенчивую подделку, зачастую изготовленную в непосредственной близости – не только хронологической, но и географической. Одно из такого рода производств наблюдал своими глазами Ю. Новоселов:
На пороге своей лавченки какой-то человек стучит молотком по странного вида кольчуге – это «мастерская древностей». Где-нибудь на площади Св. Марка в шикарном магазине изделия этой мастерской продаются как древние вещи, на которые так падки приезжие иностранцы, а тут неподалеку в переулке их приготовляют «деятели древностей», оглушая прохожих стуком своих молотков [351] .
351
Новоселов Ю. Венеция. <СПб., 1907.> С. 14.
В тесной симфонии с продавцами сувениров действовали гиды или чичероне. Путеводители единогласно не советовали пользоваться их услугами («Проводникам (чичероне) отнюдь не следует доверяться. Они, впрочем, в Венеции совершенно бесполезны» [352] ) или по крайней мере критически относиться к их рекомендациям («Гиды (guide, la guida) – получают 6–10 фр. (2 р. – 3 р. 50) в день. Только никогда не надо делать покупок или торговаться с их помощью, так как везде и всюду они выгадывают кое-что и в свою пользу» [353] ). Один из самых распространенных венецианских сюжетов – о том, как гид обманом заводит клиента на фабрику, рассчитывая на комиссионные:
352
Западная Европа. Спутник туриста под редакцией С. Н. Филиппова. 4-е изд. С. 88. Немирович-Данченко особо отмечал, что любого туриста с томиком Бедекера в руках итальянский гид считал своей законной добычей: «Вас уже заметили, уже увидели в руках ваших красную книжку самые злейшие враги путешественника – гиды. Со всех сторон они несутся к вам – и в шапках с золотой надписью: „гид для туристов“, и в обыкновенных шляпах» (Немирович-Данченко В. Лазурный край. СПб., 1896. С. 91).
353
Жданов Л. Г. Русский в Италии. С. 45.
Нас порядочно раздосадовал, а вместе и насмешил своим не особенно хитрым плутовством один из праздношатающихся по площади св. Марка венецианских граждан. Подбежал он к нам перед самыми воротами св. Марка с предложением показать и объяснить подробно все замечательности собора, и хотя я вообще мало доверяю подобным добровольцам-чичероне, но, чтобы не отвлекать своего внимания постоянными справками с Бедекером, предоставил этому индивидууму вести нас в собор. Повертевшись немного в одном из приделов, гражданин сей заявил нам с серьезным видом, что сейчас начнется какая-то важная служба в центральном алтаре, почему неловко будет осматривать главный храм, а мы можем тем временем увидеть другие интересные вещи, куда он нас и поведет. Воображая, что он хочет показать нам со всех сторон наружность собора и какие-нибудь неизвестные мне боковые его капеллы и памятники, мы спокойно пошли за ним; но когда увидели, что он тащит нас по каким-то темным проходцам и переулочкам через канал, что омывает сзади собор и дворец Дожей, и через который перекинут знаменитый «Ponte dei Sospiri», «мост Вздохов», – соединяющий упраздненные старые темницы дворца с огромным мрачным зданием современной тюрьмы, – то я сообразил, что тут какая-то плутня, и стал кричать бежавшему впереди прыткому чичероне нашему – вернуться сейчас назад. Но лукавый итальянец удирал себе торопливее вперед, притворяясь, что не слышит; и не успели мы переступить через мостик канала, как очутились в распахнутых дверях большой фабрики венецианских хрусталей и мозаик сеньора Паули. Агент фабрики стоял уже на пороге и приглашал нас самым радушным образом осмотреть фабрику, всучивая нам билетики на вход; чичероне же наш, сдав таким ловким образом свою добычу с рук на руки агенту фабрики, которая его очевидно высылала для ловли иностранцев, – стушевался во мгновение ока, даже не пытаясь получить с нас что-нибудь за свое путеводительство, несомненно, оплаченное заранее фабрикою, так что мы нигде не могли найти его потом… [354]
354
Марков Е. Царица Адриатики. Из путешествия по европейскому югу. С. 257–258.