Верховная жрица
Шрифт:
— Меня зовут Сантьяго. Можешь пойти со мной. У меня есть поблизости безопасное место.
— Найт?
Голос Кассии вырывает меня из темноты, и я слегка качаю головой.
Когда я оглядываюсь по сторонам, то замечаю, что остановил гольф-кар возле больницы.
Черт, я отключился за рулем.
Повернув голову, я смотрю на Кассию и вижу обеспокоенное выражение на ее слишком бледном лице.
— Ты в порядке? — Спрашивает
Вылезая из кара, я киваю. Я обхожу машину спереди и подхожу к пассажирскому сиденью, когда она выходит. Я нагибаюсь и подхватываю ее на руки.
— Я могу идти, — возражает она слабым голосом.
— Нет, ты не можешь, — бормочу я. — В тебя попало четыре пули, если ты забыла.
Я жду, что она продолжит спорить, но вместо этого чувствую, как ее голова прижимается к моему плечу. Опустив взгляд, я вижу, что упрямица снова потеряла сознание.
— Ты слишком гордая для своего же блага, — ворчу я себе под нос.
Жасмин, медсестра, первой замечает нас, и ее глаза расширяются, когда она восклицает:
— С ней все в порядке?
— Конечно, нет. — Я иду в палату Кассии и укладываю ее на чистую кровать. Когда медсестра вбегает в палату, чтобы снова подключить Кассию к капельнице, я выхожу, чтобы принести одеяло из кладовки.
Я хватаю первое попавшееся на глаза, разворачиваюсь и возвращаюсь к Кассии. Входя в больничную палату, я вижу, как медсестра готовится вставить капельницу во внутреннюю часть предплечья Кассии. Женщина как раз задирает ткань пиджака.
— Подожди, — резко бросаю я.
Жасмин замирает, ее взгляд устремляется на меня, а на лице мелькает тень страха.
Я приподнимаю Кассию в сидячее положение и снимаю с нее пиджак, после чего осторожно укладываю обратно.
— Теперь можешь ставить капельницу, — бормочу я, подходя к изножью кровати. Я расстегиваю молнии на ее сапогах и снимаю их, а затем ставлю на пол.
Как только Жасмин заканчивает ставить капельницу, она проверяет жизненные показатели Кассии. Пока она делает пометки в карте у изножья кровати, я поправляю простынь на Кассии. Когда я накрываю ее одеялом и подтыкаю его по бокам, ее глаза открываются.
Не замечая, что Кассия пришла в себя, Жасмин выходит из палаты.
Я проверяю ее предплечье, дабы убедиться, что капельница введена правильно, а затем встречаюсь взглядом с Кассией.
Она бросает на меня вопросительный взгляд, который я игнорирую. Я подхожу к окну, выходящему в коридор, и заглядываю в палату, где раньше лежала Элени. Кровать застелена свежими простынями.
— Почему ты не уходишь? — Спрашивает она.
— Я уже ответил тебе.
Я поднимаю руку и провожу подушечками пальцев по щетине на подбородке.
— Хорошо, — бормочет она. Через несколько секунд она спрашивает: — Почему ты хочешь защитить меня?
Я
На самом деле я не знаю. Какая-то странная сила притягивает меня к ней, и я знаю, что пожалею, если уйду, а ее убьют.
А может, это потому, что у меня наконец-то появился шанс спасти кого-то.
Я быстро понял, что Кассия – чертовски упрямая женщина, и я знаю, что должен дать ей ответ.
Вздохнув, я разворачиваюсь и подхожу к краю кровати. Я встречаюсь с ней взглядом и смотрю до тех пор, пока ее радужки не начинают темнеть.
— Ты знаешь, что твои глаза темнеют, когда ты боишься?
Она хмурится и отводит взгляд.
— Ты дурачишь всех остальных, притворяясь крутой, но я вижу тебя насквозь. Ты чертовски напугана и чувствуешь себя не в своей тарелке.
Ее взгляд возвращается ко мне, и черты ее лица искажаются от гнева.
Прежде чем она успевает разозлиться, я продолжаю:
— Я не говорю, что ты не храбрая. У тебя чертовски много мужества. Отдаю тебе должное.
— Я не боюсь, — огрызается она.
Прежде чем успеваю остановить себя, я кладу руки по обе стороны от ее головы и наклоняюсь так близко, что чувствую ее дыхание на своих губах.
— Братва хочет твоей смерти. Ты знаешь, что они не перестанут преследовать тебя. Как думаешь, сколько еще пуль ты сможешь пережить?
Образ Кассии, лежащей на земле, покрытой кровью, проносится у меня в голове, и я рычу:
— Я нужен тебе.
Я слышу, как в ее голос закрадывается страх, когда она говорит:
— У меня есть свои люди.
— Где они? — Я выпрямляюсь и обвожу рукой пустую комнату. — Где они, блять, были, пока ты спасалась бегством? Где они были, когда ты получила пулю в спину?
Гнев начинает закипать в моей груди, и я снова наклоняюсь к ней, ловя ее взгляд.
— Я спас тебя на фабрике. Я уничтожил армию русских. — Наклоняясь еще ближе, я говорю низким и опасным тоном: — Твои люди либо мертвы, либо прячутся, в то время как я был единственным, кто сражался за тебя.
Она отворачивает от меня лицо, ее подбородок дрожит, когда на нее обрушивается суровая реальность.
— Никто не был предан тебе, Кассия, потому что ты не глава греческой мафии. — Я наблюдаю, как она с трудом сглатывает, а затем добавляю: — Пока.
Потянувшись к ее лицу, я беру ее за подбородок и поворачиваю ее голову, чтобы она посмотрела на меня.
— Я сохраню тебе жизнь и убью того, кого ты прикажешь мне убить. — Отпустив ее подбородок, я убираю руку от ее лица. — Я буду защищать тебя, пока ты будешь бороться за свое законное место главы греческой мафии.
Ее взгляд скользит по моему лицу, и я наблюдаю, как она переваривает все, что я только что сказал.