Верховная жрица
Шрифт:
Он не выглядит обеспокоенным, когда отвечает:
— Конечно.
Я пристально смотрю на него пару минут, а потом спрашиваю:
— Что может вывести тебя из себя, Линкольн?
Мужчина пристально смотрит на меня, и я сразу понимаю, что в этом соревновании взглядов я точно проиграю.
— Не так уж и много, — бормочет он.
Значит ли это, что ранее мне удалось выбить его из колеи?
При воспоминании о том, как он схватил меня за подбородок, излагая свои
На моем лбу появляется легкая морщинка, но прежде чем я успеваю все обдумать, в палату снова входит Жасмин.
Она ставит поднос на маленький столик в углу.
— Приятного аппетита.
Найт ждет, пока она уйдет, и только потом садится за стол. Его взгляд скользит по мне, пока он снимает крышку с блюда, затем он приказывает:
— Ешь, Кассия.
Точно.
Я отправляю в рот кусочек шпината со сливками и бросаю взгляд на задернутые жалюзи, закрывающие обзор на коридор. Вспоминая, как Найт перед тем, как обнять меня, закрыл дверь и опустил жалюзи, я пытаюсь проанализировать его действия.
Я уже почти засыпала, когда услышала, как он говорит о своей сестре. Это потрясло меня и заставило всплыть на поверхность мое собственное горе.
Прежде чем я успеваю дважды подумать, вопрос срывается с моих губ.
— Чем ты занимался до того, как стал убийцей?
Он вытирает рот тканевой салфеткой, а затем отвечает:
— Я был морским котиком в ВМС США.
Его ответ удивляет меня до глубины души.
Господи, что же случилось с его сестрой, что превратило морского котика в хладнокровного убийцу?
Его глаза встречаются с моими, и он, должно быть, видит вопрос на моем лице, потому что отвечает:
— Ее похитили, пока я был в командировке. Они продали ее в сексуальное рабство, а когда я нашел ее, было уже слишком поздно.
Не только его слова сильно задевают за живое, но и его резкий голос вызывает у меня мурашки по коже.
Мои губы приоткрываются, когда я смотрю на Найта. Я замечаю морщинки вокруг его глаз и рта и понимаю, что они появились на его лице из-за пережитого горя.
Боже.
Я медленно вдыхаю, когда завеса тайны отступает, открывая этого человека.
Я разглядываю его короткие черные волосы, волевые черты лица и темные брови. Мои глаза встречаются с его темно-зелеными, и все, что я вижу, – это мир боли.
Он безнадежно сломлен, но несмотря на это, он – самое прекрасное создание, что я когда-либо видела.
Этот человек так сильно любил свою сестру, что, потеряв ее, превратился в ангела смерти, пожинающего души тех, кого он считает злом.
— Я преступница, — шепчу я. —
Не разрывая зрительного контакта, он спрашивает:
— Ты перевозишь людей против их воли?
— Нет.
— Ты принуждаешь людей к рабству? — Задает он мне еще один вопрос.
— Нет. Я просто перевожу нелегальные товары.
Он бросает взгляд на дверь, а затем сосредотачивается на тарелке с едой, стоящей перед ним.
— Тогда у нас нет проблем.
Мой взгляд опускается к его губам, и я задаюсь вопросом, улыбается ли он вообще.
Может, он утратил эту способность?
Когда между нами воцаряется тишина, я откидываюсь на подушки, и мои мысли возвращаются к семье. У меня перехватывает горло, а от непролитых слез щиплет глаза.
Я слышу, как Найт встает, и смотрю, как он закрывает дверь. Вместо того, чтобы вернуться к столу, он подходит и останавливается у кровати. Он поднимает руку, и когда его ладонь касается моей щеки, я не могу сдержать слез.
Он садится на край кровати, склоняет голову набок и сводит брови.
Не знаю, почему я позволяю этому мужчине видеть мою уязвимую сторону. Знаю только то, что он мне нужен, потому что я не уверена, что смогу справиться с этим в одиночку.
Я прерывисто вздыхаю, пока слезы продолжают литься из моих глаз, затем подушечка его большого пальца проводит по моей щеке, и из меня вырывается всхлип.
— Они все п-погибли, — хнычу я. Похоже, он чувствует мою боль, и я сильнее прижимаюсь лицом к его ладони, шепча: — Я не знаю, что делать дальше.
Найт наклоняется ближе.
— Просто отдыхай и выздоравливай, Кассия. Мы разберемся со всем остальным, как только тебе станет лучше.
Глядя ему в глаза, я чувствую себя такой уязвимой, как никогда раньше, когда признаюсь:
— Мне страшно. Если члены альянса или люди из моей организации учуют мой страх, они убьют меня.
Он медленно качает головой.
— Не беспокойся об этом. Поверь, тебе мастерски удается дурачить их.
Мой голос звучит хрипло, когда я бормочу:
— А вот тебя одурачить не удалось.
Когда уголок его рта приподнимается, я удивляюсь. Легкая улыбка делает его невероятно сексуальным.
— Все дело в твоих глазах. Чем они темнее, тем больше ты напугана.
— Насколько они темные сейчас? — Тихо спрашиваю я.
Кажется, будто все остальное отступает на второй план, и остаемся только мы с Найтом.
Он снова наклоняет голову, пока его взгляд скользит по моему лицу, а потом говорит:
— Они похожи на карамель, а в правом есть золотистые крапинки.
Я опускаю голову и смотрю на то место, где в мою руку вставлена капельница, пока мои мысли возвращаются к разрушительному удару, который я перенесла.