Вернуть мужа. Стратегия и Тактика
Шрифт:
– У меня много дел в городе. Возвращаемся, - говорю я твердо.
– Пошли есть мороженое!
– зовет Мышильда.
– Надоели с вашими секретами. Мне же тоже любопытно!
– Идите, я еще чуть-чуть посижу, не хочу мороженое, - прошу я.
– Да?
– подозрительность Сашки не дает ей покоя. Она хватает Коко и сует его мне в руки:
– Посиди с малышом, Варька! Мы мороженое поедим и поедем.
Девчонки убегают в дом, а мы с котенком остаемся в беседке. Я сажаю его на стол. Он не пытается спрыгнуть, а садится на белую попку и опирается
– Ну что?
– спрашиваю я котенка.
– Можно я буду называть тебя Коко? Ты не обидишься?
Котенок наклоняет голову, как будто он щенок и все понимает.
– Я боюсь звонить маме, - шепотом сообщаю я Коко.
Тараканы ревниво смотрят на нас, всем своим видом показывая, что они обижены моим выбором собеседника. Отправляю их курить кальян, чтобы не мешали. Коко начинает умываться, вылизывая передние лапки.
– А еще я не знаю, что делать, если Максим признается мне в измене или в том, что увлекся другой женщиной.
Коко вытягивает заднюю лапу, откидывается назад и принимается вылизывать ноги. Или у кошек все лапы ноги? Тараканы хихикают надо мной, посасывая мундштук кальяна: "Кто из нас курит?"
– Но я очень жду завтрашний день. Очень, - доказываю я Коко, который осоловелыми глазками смотрит на меня и решает, домываться сейчас или оставить на потом.
Я чувствую, что уже переволновалась по поводу еще не наступившего завтрашнего дня. Обкурившиеся тараканы остроумно замечают, что, мол, я сама виновата, не того собеседника выбрала.
– Что мне делать?
– спрашиваю я Коко.
– Попросить помощи у меня, - басом отвечает Коко.
Я подпрыгиваю от неожиданности. Возле беседки стоит довольный Ермак с висящей на его плече не менее довольной Мышильдой и запыхавшаяся недовольная Сашка.
Я не успеваю придумать, что ответить Ермаку, чтобы обязательно обидеть, но так, чтобы Машка не догадалась, к кому именно он приехал. Сашка сует мне под нос свой телефон с сообщением от Лерки: "Сергей-Филипп. Без вас не справлюсь".
– Маньяк!
– с удовлетворением говорит Сашка.
– Я?
– с удивлением спрашивает Ермак.
– Кто?!
– возмущенно восклицает Мышильда.
– Да!
– торжественно подтверждаю я.
Скорее в город. Скорее бы наступил завтрашний день.
Мы с Сашкой уезжаем, оставив счастливую Мышильду и раздосадованного Ермака на даче с родителями. Хотел знакомиться - давай!
Сашка аккуратно ведет машину и проводит реанимацию моего оптимизма:
– Варька! Он тоже боится. Слово лишнее боится сказать. Я вообще не представляю, как он из этого всего выберется. Но если любишь - прости. Что бы ни было, прости. А если не собираешься прощать или не сможешь - то и не начинай.
– Чего не начинать?
– не понимаю я.
– Разборок, разговоров, выяснения отношений, - терпеливо перечисляет Сашка.
– Я не обманывала, - ворчу я.
– Может, и он не обманывал, - философски замечает Сашка.
– Просто вовремя не рассказал. Или скрыл, потому что это не его тайна.
– Тайнами адвоката не удивить, -
– С каждой тайной целоваться - здоровья не хватит.
– Чтобы хранить тайну, надо решиться принять ее на хранение, - мудро замечает Сашка и хвастается.
– Только что сама придумала. Дарю. Максим не ты. Это тебя от тайн драконит и пузырит. А он надежный как немецкий автопром.
– Саш, хватит, - прошу я.
– Все в твоих рассуждениях логично, кроме поцелуя, обнимашек, слезок и моего телефона. Она сбросила мой телефон! Не он, потому что занят. А она, потому что он позволил.
– Да, - соглашается Сашка.
– Погрешность в моей теории есть. Но я работаю над этим.
Двенадцать лет назад
Мы поссорились с Максимом. Наверное, поссорились. Первый раз в жизни.
Это был совершенно чудесный день. Утром с Вовкой мы доехали до школы. В троллейбусе играли в слова. Он загадал слово "правда", а я слово "мечта". На букву "Ч" я придумала маленькую мускусную крысу "чучундру", Вовка никак не мог отгадать и привлек к отгадыванию полтроллейбуса. Когда мы вышли на конечной остановке, вместе с нами вышла и кондуктор. Максим встречал нас. Женщина-кондуктор сказала нам с Вовкой:
– Хорошая вы пара, красивая! Любите друг друга?
Я напряглась. Максим замер. Вовка пошутил:
– Что вы! Я ее терпеть не могу, чучундру.
Кондуктор засмеялась и сказала на прощание:
– Жаль. Смотри, уведут.
Мы шли до школы и продолжали болтать с Вовкой. Максим держал меня за руку, но разговор почти не поддерживал. В школе был хмур и раздражителен. Мы перестали его тормошить и оставили в покое.
На уроке литературы Наталья Сергеевна, отвечая на вопрос о ревности Анны Карениной, сказала:
– Вам не нравятся ревнивые герои? Ревность - такой же двигатель сюжета, как и любовь. Литературные ревнивцы могут быть мелочны, неприятны, некрасивы. Карандышев у Островского. Наташа Ростова-Безухова у Толстого. Леди Мекбет у Лескова. Но у ревности не меньше оправданий, чем у любви.
– Зачем давать повод для ревности?
– спросил Максим. Как-то зло спросил.
Наталья Сергеевна внимательно посмотрела на него, слегка нахмурилась, но сдержалась, как всегда:
– Зачем? Чтобы убедиться, что тебя любят. Да. Люди верят и в это. Но страшнее и тяжелее ревность, вызванная собственной неполноценностью. Есть ревность-игра, ревность-мука, ревность-болезнь, ревность-сомнение. Разновидностей много. Проблема не у того, кого ревнуют, а у того, кто ревнует.
– Зачем давать повод для ревности?
– настаивает Максим, повторяя вопрос.
– А представляете, два ревнивца на одну пару?
– смеется Игорь, подмигивая мне.
– Ты зачем Наталью Николаевну дергаешь?
– на перемене удивленно спрашивает Максима Сашка.
– Как будто личные счеты сводишь.
Я растеряна и разозлена. Уроки литературы - мои любимые. И Наталью Сергеевну я просто обожаю. Женщина - идеал. Красивая, умная, холодная в жизни и волшебно прекрасная на уроках литературы.