Вернуть мужа. Стратегия и Тактика
Шрифт:
– Поплачь, девочка, - слышу я откуда-то издалека голос Риты, встревоженный, ласковый.
– Поплачь, Варя, - это уже Георгоша.
Я мотаю головой и мычу. Я не могу и не хочу плакать. Люди вокруг меня ходят, шепотом разговаривают. Я прячу голову на груди мужа и сижу тихо-тихо. Различаю голоса папы и Константина Витальевича, негромкие реплики Натальи Сергеевны, которая разговаривает со всхлипывающей Ритой.
Потом мы лежим с Максимом на моей кровати, обнявшись и прижавшись друг к другу
– Варежка, ты как?
– спрашивает он одними губами.
– Она приходила попрощаться. В мой сон. Она сказала, что я счастье ее жизни.
– Потому что это так и есть. Ты счастье ее жизни. Она жила так долго ради тебя.
– Долго? Разве это долго?
– кричу я ему в лицо.
– У других и этого нет, - шепотом отвечает Максим и гладит мое лицо.
– А у нее было. Семьдесят девять лет. И двадцать восемь лет с тобой. Поверь, она это ценила. Ей этого было достаточно.
– Мне!
– снова кричу я.
– Мне этого недостаточно!
И начинаю плакать, долго плакать, время от времени переходя на рыдания.
Настоящее. Пятница (продолжение)
Открывается дверь в кабинет. Клавдия Кирилловна заходит и вежливо спрашивает:
– Может быть, все-таки кофе? А то мне как-то неловко было поить вас кипятком.
– Нет, спасибо, - так же вежливо отвечаю я.
– Воды было достаточно.
Она кивает, улыбается и выходит, говоря:
– Я могу заварить чай ежевичный, натуральный. Быстровы его любят.
– Нет, спасибо, - повторяю я.
Знаменитый ежевичный чай Быстровых подается клиентам вместе с кофе. Жду Константина Витальевича и изучаю постеры на стене. У свекра это черно-белые фото современных городов, дневных и ночных. Стекло и бетон. Солнце, отражающееся от огромных стекол высоток. Странно, а в кабинете у Максима, как помню, давно не была - постеры с видами старинных автомобилей, велосипедов и самолетов. Должно по логике быть наоборот?
Снова открывается дверь. Наверное, Клавдия Кирилловна все-таки принесла ежевичный чай.
Оборачиваюсь к двери. В кабинет бесшумно заходит Максим и мягко закрывает за собой дверь.
– Что ты здесь делаешь?
– спрашиваю я, вскакивая, и только потом сообразив, что надо было встать медленно, с достоинством, или вообще остаться сидеть.
– Я здесь работаю, - терпеливо, но с легкой усмешкой говорит Максим.
– Не в этом кабинете, - огрызаюсь я.
– Не в этом, - соглашается муж и, закрыв дверь на ключ изнутри, двигается в мою сторону.
Глава 19. Настоящее. Пятница (продолжение длинного дня).
Проклятый девятнадцатый век,
проклятое воспитание:
не могу стоять, когда мужчины сидят.
Фаина
Нет на свете актрисы талантливее,
чем обычная женщина.
Лука Бьянкини "Завтра будет солнце"
От неожиданности делаю шаг назад и плюхаюсь на диван.
– У меня встреча не с тобой!
– защищаюсь я, ища глазами что-нибудь для прикрытия. Как назло, ни щита, ни бронежилета.
Мой инстинктивный жест не остается без внимания. Максим пораженно смотрит на меня, резко остановившись, потом прищуривает глаза и стискивает челюсти так сильно, словно сдерживает крик боли. Кулаки его сжимаются и разжимаются, как будто он одновременно обеими руками сжимает эспандеры.
– Ты меня боишься?!
– спрашивает муж, стараясь поймать мой взгляд.
– Нет! Что ты, конечно, нет!
– поспешно говорю я, испугавшись, что обидела его. Изумленные тараканы откладывают пасьянс, начатый во время ожидания свекра, и с недоверием прислушиваются к нашему разговору.
– Я просто не ожидала тебя увидеть, - как можно равнодушнее говорю я.
– Меня? В моем офисе?
– Максим успокаивается, заставляет себя расслабиться.
– Не ожидала увидеть?
– Глупо, - соглашаюсь я.
– Думала, Константин Витальевич выполнит мою просьбу и не скажет тебе о моем приходе.
– Отец ничего мне не говорил, - спокойно говорит Максим.
Снова комплексую, почувствовав неловкость из-за раздирающих мне мозг подозрений. Тараканы, собравшись в кучку, разрабатывают версии подсказок. У них пара секунд.
– И ты шел в кабинет увидеть отца?
– с сомнением спрашиваю я. Тараканы согласно кивают головой и ждут ответа Максима вместе со мной.
Максим молчит несколько секунд, потом твердо, прямо глядя мне в глаза, отвечает:
– Нет. Я шел сюда увидеть тебя. И поговорить.
– Мы все друг другу сказали, - отвечаем мы с тараканами. Я встаю с дивана и, изо всех сил сохраняя спину прямой, начинаю двигаться к двери боком, обходя огромный черный стол Константина Витальевича.
– Варя, - Максим идет на меня осторожно, словно боится спугнуть.
Мы аккуратно двигаемся по дуге: Максим, делая небольшой шаг вперед, а я переставляю ноги, двигаясь боком, приставным шагом. Так же, выгнув спину, бочком двигался по кругу наш котенок, увидев на крыльце бабочку, присевшую на разноцветный коврик.
И вот, когда стол обойден и тараканы почти празднуют победу, Максим делает гандбольный рывок и, схватив меня в охапку, прижимает спиной к входной двери. Мы оба тяжело дышим, словно бежали наперегонки. Постепенно Максим ослабляет хватку, но не выпускает меня из плена, ограничив мое пространство упертыми в дверь руками.