Верный меч
Шрифт:
Я обратил внимание, что дружинники Мале уже натягивают на ноги кольчужные шоссы.
– Бросьте, - сказал я.
– Если свалитесь за борт, то кольчугу можно скинуть быстро, а чулки сразу потянут вас на дно.
Я руководствовался собственным опытом: я видел достаточно рыцарей утонувших при сходных обстоятельствах, барахтавшихся, боровшихся за каждый глоток воздуха, но уходивших под воду под весом доспехов.
Я сбросил плащ и затянул ремень на поясе, затем нашел свой подшлемник и натянул его, потом капюшон кольчуги и, наконец, шлем. Я подтягивал ремешок ножен, когда с левого борта
– Больно, - скулил он, зажмурив глаза.
– Как больно...
– Гилфорд!
– Позвал я, а затем, видя, что некоторые гребцы оглядываются на нас и отвлекаются от хода корабля, рявкнул: - Навались, сволочи!
– Навались!
– Подхватил Эдо.
– Тяни!
Я обхватил парня поперек груди и положил на спину посреди прохода; он был ранен в бок и я не мог иначе добраться до раны. Он снова закричал, и его руки обхватили стрелу. Я видел, что она вонзилась глубоко, погрузившись в плоть на длину всего острия. Я оттолкнул его руки и выдернул древко, оставив острие в ране, а затем потянул угол его плаща. Плащ был плотно обернут вокруг тела, но я смог освободить достаточно, чтобы свернуть его в комок и прижать ко входному отверстию. Но даже пытаясь помочь ему, я знал, что все напрасно: рана была слишком тяжелой, кровь текла слишком быстро, он не мог выжить.
Гребец выдохнул воздух и его голова откинулась назад. Я услышал шаги по палубе, и Гилфорд опустился на колени рядом со мной.
– Он тяжело ранен?
– Спросил он.
Я кивнул.
– Отпустите ему грехи, - сказал я и отступил назад по центральному проходу, чтобы капеллан подошел ближе.
Я махнул дружинникам следовать за мной на корму; если мы сядем на мель, я хотел, чтобы мы первыми встретили нападение англичан.
– Щит, - крикнул я им, подходя к платформе,- принесите мне щит!
Мы уже поравнялись с островом в месте, где река раздваивалась, и почти цепляли берег правым бортом, когда Обер сильно потянул румпель и направил нас в узкий проток. Ближайший из английских кораблей был на расстоянии не больше трех корпусов от нас; крики, рев, стук копий о щиты летели нам вслед. Несколько лучников, выстроившихся на кормовой палубе в шеренгу, поливали нас стрелами, стараясь выпускать залпы как можно чаще и не особенно заботясь, чтобы прицеливаться.
– Как он?
– Спросил Обер, не отводя взгляда от полоски воды перед нами.
Я оглянулся на священника, который все еще стоял на коленях, опустив голову и сложив ладони вместе. Гребец не шевелился, его глаза были закрыты, лицо выражало спокойствие и печаль.
– Умер, - ответил я.
Капитан не ответил; стиснув зубы, он боролся с рулевым веслом. Его лицо покраснело, щеки блестели от пота. По обе стороны от нас поднимались болотистые берега, казалось, они впитывают в себя речную воду. Со стороны острова послышался шум крыльев, и стая ворон, каркая, взлетела над нашими головами, по спирали поднимаясь в низкое небо. Впереди блестел канал: тонкая лунная дорожка, указывающая нам путь
Уэйс двигался во главе рыцарей, когда они поднялись на платформу; он снял с шеи один из двух щитов и передал его мне. Я накинул ременную петлю через правое плечо, продел руку в кожаные крепления и сжал крестовину в ладони, как раз вовремя, потому что Уэйс крикнул:
– Воздух!
Залп серебристых молний обрушился на нас с запада. Я поднял щит к лицу за мгновение до того, когда в него с глухим стуком ударила стрела; рука и плечо на несколько мгновений онемели, но я твердо держался на ногах. За моей спиной раздался удар железа о дерево; Филипп лежал лицом вверх на палубе, и сначала я подумал, что его убили, но он дышал и шевелился, не показывая признаков ранения, только проводя рукой по той стороне шлема, где теперь красовалась глубокая вмятина.
– Вставай!
– Сказал я, потому что над нами уже сверкали новые стрелы.
Они разлетелись веером, упав в камыши, правда на расстоянии не больше длины весла от корпуса судна. Моргая, как сова, и слегка одуревший, Филипп поднялся на ноги и покачнулся, когда нос корабля резко повернул налево, и мы прошли отчаянно близко от отмелей, которыми были отмечены берега острова. Темное мелководье, широкое и длинное, едва видное на поверхности реки.
– Давайте, сволочи!
– Каркал Эдо.
– Тяни! Навались!
Корабль снова вздрогнул, и я покачнулся вперед. Громкий скрежет раздался над палубой, когда корпус продирался по дну канала. Я подумал, что мы сели на мель, и ждал момента, когда корабль дернется и остановится, но этот момент не настал; скрежет прекратился, и река отпустила нас. Радость захлестнула меня, но ненадолго, потому что противник по-прежнему следовал за нами, их крики становились все громче, и они колотили в щиты в так движению весел. Я вытер пот со лба, и поправил шлем, чтобы не наползал на глаза. Скоро они догонят нас и начнется заварушка.
– Левый борт, поднять весла, - заорал Эдо, прежде чем был заглушен громким треском со стороны носа корабля. Я оглянулся через плечо и увидел, что у первой полудюжины весел лопасти снесены напрочь. Я не мог разглядеть, обо что мы ударились. Новая волна рева поднялась над английским кораблем, они уже размахивали топорами и мечами в предвкушении резни. Первый корабль рванулся вперед, держась на расстоянии одного корпуса за нашей кормой; так близко, что я мог разглядеть эмблемы на их щитах. Копье, брошенное высоким англичанином, стремительно поплыло по воздуху; рядом со мной Радульф поймал его на свой щит и направил в сторону, за борт.
Я поднял меч.
– Делаем стену, - сказал я парням.
– Держитесь рядом и не давайте им прорваться.
Я перекрыл край щита Филиппа, стоявшего справа от меня; Годфруа слева от меня сделал то же самое. Скоро я смогу узнать, насколько они хороши в бою.
– Левый борт, весла, навались!
– Крикнул Эдо.
За кормой поднялась низкая, чуть выше поверхности воды, скала в три шага шириной и два длиной. Вокруг нее колыхались на воде обломки дерева, и я сразу понял, на что мы натолкнулись. Мы оставили ее в буруне пены, и до меня дошло, что вражеский рулевой не мог ее заметить.