Вершинные люди
Шрифт:
Со всех сторон зала послышались вздохи долго сдерживаемого раздражения, трудного молчания от несогласия с услышанными речами, а затем — то ли досадное, то ли нетерпеливое кряхтение и возгласы: «Критиковать легче всего», «Хорошо с трибуны говорить!», «Как?», и другие.
— Как? — отреагировала я, почти растерявшись. И вдруг нашлась: — Да очень просто — не надо никого и ничего поддерживать, надо самим впрягаться в дело. Мы, актив района, должны сами делать новую экономику.
Вот всегда так — стоит только начать, произнести первое слово, а за ним мысли возникнут сами собой. Короче, дальше я фантазировала
— После пленума зайдите ко мне, — прошептал мне вслед зав. орготделом, сидевший в президиуме. Это был мой ровесник, но успевший стать солидным человеком, в отличие от меня, вечной студентки.
Недобросовестная пропаганда растиражировала миф, что в партийные и начальственные кабинеты при социализме вызывали только для неприятностей или и вовсе для каких-то невиданных мерзостей. Это, конечно, вранье. Чаще происходило наоборот, как и в этот раз. После пленума я зашла к Самойлову Виктору Алексеевичу.
— Меня заинтересовало ваше выступление на пленуме. Это экспромт или у вас есть конкретный план? — спросил он.
— Я думаю, что о конкретных планах заблаговременно с трибуны не вещают. Конечно, экспромт. Но он родился из наболевшего, — я улыбнулась.
— Что же вам наболело?
И я рассказала Виктору Алексеевичу о своих идеях относительно вполне годного к использованию брака, о разговоре с директором типографии, о его нежелании суетиться и поспевать за временем.
— Вот, например, — я взяла из шкафа первую попавшуюся книгу и нашла страницу с признаками брака, показала ему. — Видите эти черные точки?
— Вижу, — сказал Виктор Алексеевич. — И что?
— Это марашки. Такая нечистая печать есть практически в каждой книге, где-то ее больше, где-то меньше. Виной всему некачественные материалы: бумага, которая плохо впитывает краску, или краска берется комьями и отбивается от бумаги. Ведь идеальных материалов нет, вот и возникают огрехи. Из-за этих черных точек, заломов на листах, темных полос от плохо почищенной печатной формы отпечатанные листы зачастую бракуют. Но их можно читать! Можно?
— Да.
— Вот и я так считаю. Конечно, брак есть брак, цена на такое изделие должна быть соответствующей. Но выбрасывать его в макулатуру жалко, ведь его можно использовать.
— Вы просто обязаны сделать то, о чем говорите!
— Но директор не хочет хлопотать о расширении списка деятельности, договариваться с заказчиками, да и вообще... Он устал и собирается дожить до пенсии без перемен.
— Вряд ли у него это получится. А зачем вам директор? — вдруг вскинул на меня голову Виктор Алексеевич. — Оформляйте свое предприятие, заключайте с типографией договор о сотрудничестве и действуйте. Главное, что вы уже нащупали свою линию.
— Легко сказать, оформляйте... Это же какая возня, сколько писанины, — запричитала я, понимая, что это скорее приказ, чем совет.
— Никакой возни, — подзадорил меня Виктор Алексеевич. — В нашем исполкоме вопросами регистрации новых предприятий занимается моя сестра. В ее функции также входит оказание методической помощи будущим предпринимателям на стадии оформления документов и получения права деятельности. Вот ее реквизиты, — и он подал мне визитку Людмилы Алексеевны. —
Так у меня возник книгоиздательский кооператив «Веда». О форме я тогда не думала: кооператив, так кооператив, коль так проще и так советуют знающие люди. Сотрудничать я начала, конечно, не с типографией, наоборот, поначалу даже боялась заикаться о своем кооперативе там, где протекала моя основная работа.
Но долго сохранять свою тайну не смогла. Спустя какое-то время о моем начинании стало известно директору. Только я напрасно боялась — теперь он не выругал меня, а похвалил. И пообещал, что как только случится благоприятная возможность, так типография и начнет со мной сотрудничать, мол, подставит плечо. Пусть этим было высказано не конкретное намерение, а лишь настроение, но и оно было важно, ибо так возникали кирпичики, из которых формировалось отношение других людей к моей индивидуальной деятельности.
— Держи меня в курсе дела, — попросил Николай Игнатьевич.
После этого разговора он частенько расспрашивал меня о делах, хвалил за что-то или ругал, радовался моим удачам. А бывало, просил занести ему в кабинет одну-две книги в презент то проверяющим, то почетным гостям, посещающим типографию. Для Николая Игнатьевича я на такие траты не скупилась.
Да, моя издательская деятельность началась с книготорговли — на издательство надо было накопить денег. Но об этом — позже. Тут только упомяну, что мне удалось наладить хорошее взаимодействие со многими тогдашними областными издательствами, возникающими на базе партийных газет. Это были, например, ростовский «Феникс», нижегородский «Флокс», смоленский «Русич», минский «Таурус», «Врата Севера» из Архангельска и так далее. Но больше всего я работала с недавно созданными московскими фирмами, такими как «Дрофа», «Центрполиграф», «Терра» и другими, многих из которых уже и нет.
Особенно легко и приятно работалось с коллективом «Терры», книжные склады которого располагались в Люберцах. Там мне доверяли, у них можно было взять книги под реализацию, то есть привезти к себе, продать, а потом расплатиться с ними. Я так и делала — ловила момент, понимая, что это долго не продлится, крутилась вовсю. В пятницу после работы ехала в Москву и утром в субботу оказывалась уже там. От Курского вокзала добиралась в Люберцы, отбирала книги, нагружалась ими и тащилась на вокзал. Вечером того же дня садилась в поезд до Днепропетровска и в воскресенье утром, едва сойдя с колес, была на рынке с новыми книгами. Уставала невыносимо. Руки болели от тяжестей, ноги покрывались синяками от ударов связанными книжными пачками, с лица не сходили следы хронического недосыпания.
Скоро в Москве появились оптовые склады, куда свозили книги периферийные издательства. Располагались они в огромных подвалах под жилыми домами, наспех отремонтированных и кое-как приспособленных под использование. Там был такой выбор, что глаза разбегались. Когда я туда попадала, то мне хотелось взять всего хоть понемногу. В итоге я так нагружалась, что вынуждена была добираться на вокзал на такси, а дальше искать носильщиков и пользоваться их помощью. Дома меня встречал муж, без которого я бы не смогла даже выйти из вагона.