Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

Стивенсон Нил Таун

А к югу от этих портов, словно прикрепленная одним концом к восточному берегу Акабы с саудовской стороны, начиналась Линия. От самого берега — вперед через пустыню, более чем на сотню миль. При взгляде сверху спинной хребет города — пара тоннелей, проходящих по нему из конца в конец, по которым стремительно мчались магнитопланы [600] с людьми и грузами, — казался в целом завершенным. Почти на всем своем протяжении он выглядел не более чем неглубоким шрамом на безжизненном лице пустыни. По всей длине тоннеля, через равные промежутки, виднелись наметки будущих станций и жилых кварталов. Дальний конец, в ста семидесяти километрах от моря, был едва виден. Однако,

приглядевшись, Саския различила строгие фаланги черных квадратов, марширующие через пустыню, — солнечные панели, извлекающие энергию из того, что в этом жарком королевстве в избытке и ничего не стоит: солнечного света. Гораздо проще — поскольку аэродром находился ближе к западному концу Линии — было разглядеть порт и корабли в порту. У причала разгружались два китайских контейнеровоза; еще один ждал своей очереди, выбрасывая в жаркий, напоенный солнцем воздух клубы черного дыма. В отличие от кораблей в Роттердаме, груз которых представлял собой пеструю мозаику цветов и логотипов, здесь все было одноцветным. Почти все контейнеры, за редкими исключениями, желтые с зелеными логотипами. Саския догадывалась, что во всех — солнечные панели или комплектующие к ним, все от одного производителя, и что конечный пункт их назначения — все то же белое пятно на карте, на противоположном конце Линии.

600

Поезд, движимый силой электромагнитного поля без соприкосновения с рельсами. Развивает скорость, сравнимую со скоростью самолета.

Приземлился самолет очень аккуратно. Как выяснилось, его моторы могут изменять направление тяги и эффективно тормозить, так что длинная посадочная полоса ему ни к чему, особенно когда водородные топливные баки почти пусты. Посадка не сопровождалась никакими таможенными процедурами. И не только потому, что прилетела особа королевской крови, а у трапа ее встретил принц. Линия пользовалась своего рода экстерриториальным статусом: визы и все прочее, что мешает иностранцам путешествовать по Саудовской Аравии, здесь не требовались.

Не задержавшись на раскаленной полосе ни секунды дольше необходимого, принц усадил принцессу в холодный как лед «бентли» и сам, к ее удивлению, сел рядом. В Вадане он соблюдал традиционное разделение транспорта на женский и мужской — здесь, как видно, считал это излишним. Или, быть может, двух «бентли» просто не нашлось в гараже. Ехать было совсем недалеко: к колоссальному, но безликому ангару по другую сторону паутины взлетно-посадочных полос.

— Видели контейнеровозы? — спросил Фахд, когда они обогнули подъезжающий водородный танкер и направились в конец аэродрома по подъездной дороге для такси.

— Да, похоже, китайцы проявляют большой интерес к этому проекту. — С другим собеседником она бы добавила: «А вот западные компании что-то зевают!» — но сейчас решила промолчать.

Фахд поморщился и махнул рукой.

— Покупаем то, что они продают, не более того. Свою помощь Китай предлагает по высокой цене — цене, которую нам нет нужды платить.

— И какую часть Пустой Четверти [601] вы планируете вымостить фотопанелями?

— Знаете ли, — заговорил он, поставив локти на колени и наклонившись вперед, — мы уже привыкли выручать большие, очень большие деньги на продаже энергии. И намерены продолжать и после того, как у нас закончится нефть. Скажу без обиняков: мы установим столько фотопанелей, что это изменит климат!

601

Пустая Четверть (Руб-эль-Хали) — обширная песчаная пустыня на Ближнем Востоке, занимающая южную треть Аравийского полуострова, одна из крупнейших пустынь в мире.

— Потому что панели предотвратят

выброс в атмосферу огромного объема CO₂, — кивнула Саския.

— И это тоже, но я сейчас не об этом.

— А о чем же?

— У пустыни, почти на всей ее территории, высокая отражающая способность. Солнечный свет отражается от почвы светлых тонов и возвращается обратно во внешние слои атмосферы, откуда не может нагревать планету. Солнечные панели, наоборот, темного цвета. Они ведь предназначены для того, чтобы поглощать солнечные лучи, а не отражать. Они нагреваются. Нагреваются сильнее светлого песка, на котором установлены. Горячий воздух быстрее поднимается вверх, значит, увеличивается конвекция. А это прямо влияет на погоду.

— Вы уже строили модели?

— Мы — нет. Модели строят вон те ребята. — И Фахд указал на ряд передвижных офисов без опознавательных знаков, сгрудившихся на узкой полосе в тени у северной стены огромного ангара. Немногочисленные окна в офисах были затянуты зеркальной пленкой. Установленные на крышах кондиционеры выбрасывали в воздух струи горячего пара.

— А что за «ребята»?

— Израильтяне.

Смешно сказать, но после такого предисловия ей представилось, что ангар полон компьютеров и все трудятся над расчетами климатических моделей.

Разумеется, нет. Заниматься этим прямо здесь израильтянам было вовсе не нужно. Ангар, как оказалось, целиком занимал один-единственный самолет. Очень странный самолет — таких она никогда прежде не видела. Он был закончен — в том смысле, что к фюзеляжу приделаны крылья и хвост, — но окружен паутиной лесов. По ним сновали рабочие в касках и светоотражающих жилетах. Рабочих не так уж много, и они явно не слишком заняты. Вся сцена напоминала не сборочный цех середины двадцатого века, а скорее сборку современного космического корабля — дело, в котором требуется не быстрота и напор, а вдумчивость и точность.

Однако очертания гигантского самолета ничем не напоминали плавные линии ракеты. По виду он скорее вышел не из научно-фантастического фильма, а из детского мультика. В самом деле, словно игрушечный самолетик, увеличенный во много раз! Необычайно длинные крылья торчат из боков под прямым углом. Ничто не отклонено назад, ничто не сглажено, не оптимизировано ради скорости или маневренности. Похож на планер, на глайдер — только с двигателями.

Рабочий в каске, судя по лицу, из Восточной Африки, ждал их за рулем машинки для гольфа. Саскии уже начинало надоедать, что ее возят, как мешок, с места на место. В конце концов, не случайно она выбрала профессию пилота! В Нидерландах, перед камерами, она отказалась бы и пошла пешком. Но, как говорится, в чужой монастырь… Она нацепила обязательные защитные очки, и их с Фахдом повезли на малой скорости вокруг самолета.

— С любым другим гостем я пустился бы в долгие подробные объяснения, — сказал Фахд, когда машина обогнула по широкой дуге изящный обтекатель крыла. — Но с вами…

— Сконструирован по образцу самолета-шпиона U-2, — сказала Саския. — А тот, в свою очередь, по образцу глайдеров. Конструкция рассчитана на полет на экстремальных высотах, от семидесяти до восьмидесяти тысяч футов. Из-за разреженного воздуха такой самолет трудно сбалансировать и еще труднее удерживать равновесие в полете. Возможно, он вообще не смог бы стабильно держаться в воздухе, если бы не компьютеры в управляющей цепи.

— Очень хорошо, — сказал Фахд. — А груз?

— Весь фюзеляж заполнен цистернами. Разделен на несколько отделений, чтобы контролировать перемещение груза во время полета и распределение веса. В цистернах на взлете сернистый газ, а при посадке они пусты. Поскольку единственная цель полета — впрыснуть побольше SO₂ напрямую в стратосферу.

— Мое присутствие как гида здесь явно излишне! — воскликнул принц, и маска невозмутимого достоинства у него на лице на миг треснула, озарившись широкой улыбкой.