Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Саския приняла и оценила комплимент; однако она умела распознавать лесть. Создание такого самолета обсуждалось уже несколько десятилетий. Ей случалось видеть компьютерную анимацию очень похожих моделей — в основном в видеопрезентациях, рассказывающих о том, к добру или к худу способна изменить климат солнечная геоинженерия. В зависимости от того, что думали об этом авторы, анимация сопровождалась тревожным рокотом ударных или оптимистическими фанфарами и напоминала либо конец света, либо рассвет новой эры. В любом случае не понять, что это такое, мог лишь
— Корпус самолета спроектирован… профессионалами, — продолжала она. — Крылья составные, их явно изготовили специалисты по лопастям ветряных турбин. Двигатели я узнаю, но вы их модифицировали для экстремальной высоты. Корпус готов: это самая легкая часть. А теперь наемные инженеры со всего света устанавливают на самолет системы управления.
Она заметила, что комбинезоны рабочих украшены самыми разными логотипами, и большинство из них ей знакомы. Впрочем, все логотипы невелики и выглядят очень скромно, так что разглядеть их можно, лишь подойдя поближе. Американцы, немцы, израильтяне, японцы — кто только не работал над функциональными компонентами этого самолета, пользуясь очками с ДР-функцией, чтобы представлять, как будет выглядеть вся система целиком!
— При всем уважении к доктору Шмидту, которому действительно удалось совершить нечто выдающееся, — заговорил Фахд, — мы полагаем, что будущее солнечной геоинженерии — за нами. Вторая волна, если хотите. Первая волна — это паллиативная мера. Просто выбросить в атмосферу столько SO2, чтобы почувствовать разницу. Для первого шага разумно: когда в доме пожар, мы заливаем его водой. Но вторая волна поставит себе задачу настроить распределение серного слоя так, чтобы достичь результатов…
Саския внимательно смотрела на него. Ей показалось, что он хотел закончить словами «результатов, которые нам нужны», но после кратчайшего колебания изменил формулировку:
— …результатов, благотворных для всех.
Путешествие вокруг мегасамолета окончилось в кафетерии, установленном в дальнем углу ангара. Несколько рядов складных столиков, персонал, состоящий, как догадалась Саския, из филиппинцев и бангладешцев, суперсовременные кофейные автоматы.
— Вы, должно быть, умираете от голода, — сказал принц Фахд, протягивая ей руку и помогая выйти из машинки для гольфа, хотя его помощь здесь вовсе не требовалась.
Саския согласилась, что чашка кофе и, возможно, круассан были бы сейчас очень кстати.
Обеденный перерыв уже закончился. Кое-кто из рабочих сидели здесь, обедая в одиночестве или что-то обсуждая друг с другом. У кофейного автомата остановился мужчина с коротко подстриженными волосами песочного цвета и дочерна загорелой шеей. Он умело управлялся с интерфейсом кофемашины; Саския наблюдала, заглянув ему через плечо, и когда до нее дошла очередь, без особых мучений сделала себе вполне приличный макиато. Повернувшись и обведя взглядом столики, нашла принца Фахда; он устроился подальше от остальных и просматривал сообщения в телефоне. Саския села напротив и принялась за кофе
— Тысяча извинений, — пробормотал принц. — Знаете, как это бывает: вдруг я всем срочно понадобился.
— О, не стесняйтесь, я пока спокойно поем.
Спокойно поесть ей удалось не больше тридцати секунд — после этого телефон Фахда издал пронзительный звон.
— Простите, мне придется ответить, — проговорил он, встал и отошел, на ходу начав разговор на английском, но почти сразу перейдя на арабский.
Саския перевела взгляд с его опустевшего стула на соседний столик. Мужчина с песочными волосами устроился там и беззастенчиво ее рассматривал. Зеленые глаза его смотрели спокойно и пристально: ни следа атавистического преклонения, охватывающего многих при виде царственных особ.
— Ваш друг Т. Р. — человек незаурядный, — сказал он.
По-английски незнакомец говорил не совсем правильно, с незнакомым мелодичным акцентом, который Саския сочла восточноевропейским. Впрочем, по косвенным свидетельствам было ясно, что перед ней израильтянин.
— Друг? Сильно преувеличено, хотя его, безусловно, есть за что уважать.
— Хорошо, пусть не друг, но человек, в чьем обществе вас время от времени видят.
— Разве что наблюдатели со сверхъестественно острым зрением. Но продолжайте.
— Возможно, он неправ, возможно, безумен; но нельзя не восхищаться его целеустремленностью. — Израильтянин сделал ударение на последнем слове. Целеустремленность была ему явно по душе. — Очень важно. Великий дар! Но иногда целеустремленность начинает мешать. Возникает тоннельное зрение. Сосредоточившись на своей цели, вы не видите полной картины.
— Что вы имеете в виду?
— То, что может незаметно подкрасться сбоку и нанести удар.
— Я уже некоторое время не видела Т. Р., но при встрече непременно ему это передам.
— В Вадане его не было.
— Верно.
— Странно, не правда ли? Неужто ему не хотелось посмотреть, как заработает второй Шестиствольник?
— Немного неожиданно. Но, видимо, он сейчас очень занят в какой-нибудь другой части света.
— В другой — мягко сказано! — фыркнул израильтянин. — Похоже, он просто фанат странных и опасных частей света! — Он отпил кофе. — Послушайте, что я скажу. Возможно, вам стоит поговорить со своим другом. Сказать, что ему пора поднять голову от своей дыры в земле и оглядеться вокруг. И быть осторожнее.
— Не объясните ли поконкретнее?
— Источники и методы, — значительно ответил он. Профессиональный жаргон разведчиков; это означает: «Если я расскажу вам то, что знаю, вы неминуемо поймете, откуда я это узнал». — Может быть, ему стоит взглянуть на север.
— Куда на север? В Оклахому? В Канаду?
— Так вы не знаете, где он? — понял израильтянин. — Т. Р. сейчас в Новой Гвинее.
Эта новость поразила Саскию. Не то чтобы она была сильно удивлена — скорее ее охватило чувство какой-то неотвратимости. «Бразос РоДаШ», селфи от Корнелии, контакты Виллема с папуасскими борцами за независимость…