Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— А теперь тебя охраняет?
— Мне говорили, что здесь без охраны не обойтись.
Виллем бросил взгляд через плечо на берлогу Эда. Вокруг нее, старательно обходя лужи, бродили в некоем подобии броуновского движения двое с винтовками через плечо. На вид папуасы, высокие — должно быть, из какого-то прибрежного племени. Виллем видел двоих, но, возможно, их было больше.
— Амелия тоже ушла с госслужбы и теперь работает на частных клиентов.
— Хочешь сказать, ее уволили?
— В Нидерландах очень высокие требования к политикам. В том числе к членам царствующего дома. И к
— То есть к людям вроде тебя.
— Иногда ясно, откуда ветер дует, и не стоит ждать увольнения, чтобы отправиться на поиски других возможностей. Вот и Амелия перешла в частную фирму.
— Стала наемницей?
— Вроде того. Я обратился в эту фирму и сказал, что мне нужна именно она.
— Она тоже здесь поселится?
— А это возможно?
— Могу поставить трейлер где-нибудь там, — и Эд махнул рукой в сторону дальнего угла своих владений. — И ей надо будет поговорить с местными — с теми, кто знает, что здесь и как. Я тебя сведу с нужными людьми.
— Ты о папуасах?
Эд поднял брови.
— Об австралийцах!
Некоторое время оба молчали. Виллем прихлебывал виски, Эд дымил своей двойной сигаретой. Наконец, выпустив клуб дыма, он спросил:
— Ты ведь не уволился по-настоящему, так?
— Знаешь, когда любишь свою работу, уволиться по-настоящему просто невозможно.
— Признавайся, привез с собой проблемы? Для меня, для семейного бизнеса?
— Я смотрел данные по руднику. — Виллем кивнул в ту сторону, где, по его представлениям, находился север. Горы на фоне бледного туманного неба, как обычно, оставались невидимыми. — Рано или поздно руда закончится. Или уйдет так глубоко, что рудник станет неконкурентоспособен на мировом рынке.
— До этого еще десятки лет! — отмахнулся Эд.
— Ты здесь прожил уже десятки лет. Это, знаешь ли, не так уж долго. И что будет тогда с семейным бизнесом?
Готового ответа у дядюшки не нашлось.
— Переедете в какую-нибудь другую часть света? Или останетесь здесь?
— С какой стати нам оставаться в этой чертовой дыре?
Словно иллюстрируя этот риторический вопрос, вдалеке прогремел выстрел, затем еще два. Охранники с винтовками, по всей видимости, сочли эти звуки не заслуживающими внимания.
— Возможно, здесь появится что-то новое.
— Где?
— Там, наверху. — И Виллем снова кивнул в сторону севера.
— Да что здесь может появиться, кроме медного рудника?
Виллем встал, прошел несколько шагов по мощеному дворику и вышел на гравий. Наклонившись, зачерпнул ладонью пригоршню серого грунта на краю грязной лужи. Предъявил ее скептическому, даже обеспокоенному взгляду дядюшки Эда.
— Знаешь, что это такое?
— Отвалы из рудника. Пустая порода. В ней слишком мало меди, чтобы трудиться ее перемывать.
— А знаешь, что еще в ней содержится, кроме меди?
— Золото. Сущие крохи.
— А еще?
— Не знаю, я не геолог.
— Сера.
Эд фыркнул.
— Серу можно добывать в куда более удобных местах, это даже мне известно!
— Другого места, настолько близкого к стратосфере, ты не найдешь.
Кулаттин, Британская Колумбия
— На
604
Рыбоводческий термин, означающий молодь лосося.
Дядя Дхармендер, скрестив руки на обширном животе, смотрел на Лакса… пожалуй, правильнее всего сказать, с беспокойством.
— Это что, какое-то рыбацкое словцо? Ты забыл: я вообще-то не по рыбной части! — Он развел руками, словно говоря: «Ты только оглядись вокруг, мальчик мой!» — а затем снова скрестил их на груди.
Лаксу не было нужды оглядываться. Почти все воспоминания к нему вернулись, и теперь он точно знал, где находится: в городке в Британской Колумбии, на берегу реки Колумбия, в двадцати милях к северу от границы между Канадой и США. Когда Лакс был маленьким, владения дяди Дхармендера ограничивались заправками; но несколько лет назад, когда из-за ковида туристический бизнес пришел в упадок, дядя прикупил по соседству обанкротившуюся турбазу и с тех пор постепенно приводил ее в порядок.
«Турбаза», наверное, громко сказано. Просто десяток деревянных домиков, разбросанных по лесу, и в центре здание покрупнее — одновременно ресепшен, кухня, прачечная и банкетный зал. Именно в последнем тетя Гурмит, жена Дхармендера, и пестрая толпа родных и друзей семьи устроила Лаксу праздник. Полномасштабное «возвращение героя»: ломящиеся от угощения столы и танцы, ради которых выписали команду пенджабских диджеев из Ванкувера.
Когда гости разошлись, тетя Гурмит и ее помощницы стали убирать со столов, а Лакса и Дхармендера, чтобы не путались под ногами, выставили в конференц-зал. Здесь царил дух классической Канады: рогатая оленья голова над камином, винтажные шторы в стиле «северных лесов» — с утками, лосями и лесорубами в клетчатых рубашках, гребущими на каноэ.
По случаю праздника и дядя, и племянник были в выходных тюрбанах. Непонятно даже, что более экзотично: обстановка или хозяева? Во всяком случае, Дхармендер здесь явно чувствовал себя как дома. Будь олень над камином жив, черные щели его ноздрей раздувались бы сейчас от аппетитных запахов пенджабской кухни и от благовоний, которыми — опять же, ради особого случая — умастили себя некоторые из гостей.
Лакс ничего этого не чувствовал. Его нос был мертв, как у оленьей головы. Но благодаря имплантам, вмонтированным в мозг, в доме у дяди он ощущал иной запах — запах безопасности.
С противоположного конца длинного стола для переговоров висело на стене чучело королевского лосося в лакированной раме. На потемневшей от времени латунной табличке значился вес усопшего и обстоятельства его кончины. Дхармендер время от времени на него поглядывал, словно надеялся, что чучело разъяснит ему загадочное замечание Лакса насчет мальков и какого-то «смолта». Но рыба отвечала ему холодным, безжалостным взглядом стеклянных глаз.
— Какого черта, Лакс? Что ты этим хочешь сказать?