Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
Не буду утомлять долгими рассуждениями, скажу только, что решение моё окрепло, когда я узнал, что мы отправляемся в поход, на несколько дней.
Краем уха слышал, что потом пойдут дожди.
Внешне я успокоился, но видел, что опытного Никиту так просто не проведёшь, поэтому стал вдвое осторожнееен.
На «дело» пришлось идти в трусах и майке, будто отлучился «по - большому».
Трусы были чёрные, майку пришлось повесить под потолком уборной, слишком светлая, а тело у меня смуглое. Заточка и стилет были спрятаны в трусах, вдоль боковых швов.
Пробравшись
Конечно, обнести квартиру было не зазорно, но надо знать, что это за квартира, иначе только спалишься, что там брать, у честного труженика?
Такие мысли бродили в моей голове, когда я тихо вошёл на склад. Нашёл тряпку, сделал узелок и сложил туда две банки мясных консервов и четыре рыбных. В темноте не разглядел, каких, но не суть важно. Аккуратно все, заперев, я вернулся к уборной. Здесь меня ждал Никита.
– Готовишься? – поинтересовался он. Я молчал. – Ничего, что у своих берёшь?
Я хотел сказать, что беру своё, сухим пайком, но ничего не сказав, пошёл в столовую.
– Сань! – Никита шёл следом, - Ну, прости, глупость сказал!
Я не ответил, не оглянулся. Открыв дверь кухни, которая вообще, запиралась на один «амбарный» замок, вошёл, в темноте нашёл кухонный стол, открыл и поставил на полку консервы.
Никита виновато сопел рядом.
– Сань, забери. Если твёрдо решил уйти, ничего никому не скажем, просто нам очень не хочется, чтобы ты ушёл. Пойми, нам будет плохо без тебя, Сань, пойми, ты к нам больше не вернёшься, даже если тебя схватят за забором! Саша, прости меня!
Чтобы не растрогаться, я не стал смотреть другу в глаза, мы вышли, я запер дверь и вернулся в уборную. Сделав там свои дела, я взял майку и пошёл спать, так ни словом не нарушив молчания.
Славка, который и здесь был моим соседом, тоже не спал. Когда я лёг, он повернулся ко мне, взял за плечо:
– Саша! Саш! Не уходи, а? – я посмотрел на него, и отвернулся. «Навязались на мою голову!», - сердито подумал я, уже засыпая. Но тут же поднялся: я забыл позвонить брату!
Уходя, бросил:
– Не ходите за мной!
Я потихоньку, держась в тени, добрался до административного корпуса. К счастью, руководство не ночевало в корпусе, у них был свой жилой дом.
На дверях директора не было никаких печатей, только внутренний замок. Знакомой мне конструкции. Открыв его, я прошёл к столу, на котором видел телефон, снял трубку и услышал гудок.
Ну, и как звонить? Это городской телефон, или местная АТС? Набрав номер, который дал мне брат, к облегчению, услышал, что пошёл вызов. Через некоторое время ответили:
– Слушаю, - голос
– Это Саша, - сказал я тихо.
– Слушаю тебя, Саша, - отозвался голос.
– Мне нужен Юра, или папа, - не поверил я голосу.
– Говори, не беспокойся, я передам. Ты ведь насчёт сестры?
– Да. Лизы нет в лагере, – голос долго молчал, потом сказал:
– Спасибо, Саша, я передам твоему папе, сейчас же поеду к нему. Спокойной ночи, малыш.
В трубке послышались короткие гудки отбоя, я вышел, запер дверь и отправился к себе. Ночь выдалась не из тёплых, я довольно сильно озяб, поэтому быстро прибежав, юркнул под одеяло, сжался в комочек, стараясь согреться. Меня, к тому же, бил нервный озноб, не понравилось мне волнение человека, который разговаривал со мной.
Утром меня еле разбудили. Лагерь уже начал работать по распорядку, так что нас выгнали на зарядку, в форме раз: трусы, противогаз. Короче говоря, в чём спали, в том и зарядку делали.
Девочки занимались на своей площадке, мы на своей. После зарядки наступила очередь водных процедур. Мне никто ничего не сказал, но мне показалось, что той теплоты отношений, что установилась между нами, уже не было. Никто не шутил, не брызгался, в глаза не смотрели. А может, это просто мои подозрения, и ничего не изменилось?.
Изменился я: мне дали знать вчера, что я их предаю.
После завтрака мы начали собираться в поход, я тоже приготовил рюкзак, обулся в выданные кеды. Ещё нам выдали спортивные полуботинки, похожие на кроссовки, только кожаные. Их я убрал в рюкзак. Ребята не молчали, шутили, даже ко мне обращались, я отвечал, как будто ничего не произошло. Только Никита, когда остались наедине, спросил:
– Из похода сдёрнешь? – я промолчал. – Не молчи, не выдам. – Я дёрнул плечом.
– Сань, ты что, обиделся на меня? Я же хочу, как лучше, поверь, ничего хорошего на свободе нет, да и не стоит тебе без припасов уходить, сейчас июнь, в лесу ничего съедобного нет, в посёлке почти сразу вычислят, что ты детдомовский, а если один, значит, беглый. За продуктами одного не посылают, не менее чем вдвоём ходят, чтобы местные не отобрали деньги. Поверь мне.
Я посмотрел, наконец, Никите в глаза, и он отвернулся:
– Ну, как хочешь, моё дело предупредить, - Никита встал и отошёл.
Нас выстроили на причале, проверили снаряжение, раздали инвентарь. Мне достался неплохой топорик в чехле. Я повесил его на ремень. У меня был хороший кожаный ремень, я выпросил всё же, у воспитателя, разрешение взять из своего рюкзака, а то штаны с меня спадали.
Для чего мне ремень? В него много чего можно поместить. В первом городе, где остановлюсь, думаю посетить механическую мастерскую, там можно много чего найти, изготовить отмычки по памяти, гибкий нож, который трудно обнаружить даже при личном досмотре, куплю лезвия для бритвенных станков. С таким оружием вообще можно ничего не бояться. Можно попробовать сделать кошачьи когти, как у Лиски... Она давала мне ими пользоваться, я научился быстро взбегать по стволу дерева, жаль, остались дома.