Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
– Ты куда?!
– Помоюсь и вернусь, - сказал я, - вам ничего не надо в спальне?
Никому ничего не надо было, и мы пошли к отдельному входу в девчоночьи помещения.
На входе, за столом, сидела дородная вахтёрша.
– Тёть Кать, это мой брат, Саша. Я помою его, а то он сегодня дежурил, весь уделался! – улыбнулась Лис.
– Помой, конечно, - согласилась, к моему удивлению, вахтёрша, и сестра повела меня в душевую.
Оказывается, здесь ещё была отдельная ванная.
– Мы здесь
Я разделся и залез в ванну, которая быстро наполнялась водой.
Лиска переоделась в белый халат, откуда-то достала мыло и мочалку, начала намыливать мне голову. Я закрыл глаза, чтобы мыло не попало, и услышал:
– Ой, мальчик!
– Это мой братишка – с гордостью в голосе сказала Лиз, поднимая меня на ноги и продолжая намыливать.
– Какой хорошенький! – сказал другой девичий голос. Не сказать, чтобы я стеснялся, краснел от их слов. Что они надо мной издеваются? Впрочем, может быть, сестра меня так намылила, что и не видно, какой я страшненький?
– Идите, не смущайте малыша! – сказала Лиз, и в её голосе я слышал улыбку и нежность, смешанную с гордостью. Девушки, с вздохами, удалились. Боюсь, в следующий раз они попросят сестру помыть меня. Я их понимал, когда оторван от родных, хочется, чтобы был тот, о котором можно было бы позаботиться. Тем более, девочкам.
Тем временем Лиз обмыла меня чистой водой и вытерла банным полотенцем. Потом вынула из своей волшебной сумочки чистые чёрные плавочки:
– Надевай, я постираю твои трусы.
– Это девчоночьи? – с подозрением спросил я, представляя, как надо мной будут смеяться пацаны.
– Нет, для мальчиков. Долго искала, между прочим. Будешь в них купаться, когда поедем в лагерь.
Я натянул трикотажные плавки, оглядел со всех сторон. Да, гораздо лучше, чем безразмерные трусы, которые подгонялись по фигуре натяжением резинки. Иногда она рвалась…
В соседней душевой слышался шум воды и приглушённые разговоры девчат.
Пока я одевался, Лиз постирала моё бельё и предложила пройти к ней. Я, с радостью, согласился.
Поднявшись на этаж, мы прошли в конец коридора, и вошли в комнату. Я даже остановился: это была комната на четверых! Возле окна стоял стол, возле двери – рундуки на каждого, то есть, на каждого по шкафчику! Я сглотнул:
– Лис…
– А ты как думаешь? – печально сказала Лис, - Сотрудники детдома получают небольшую зарплату, так что, мы скинулись с девочками.
– Скоро обед, пойдёшь с нами? – сменила она тему, усаживая на свою кровать, которая стояла ближе к окну, и аккуратно повесив моё бельишко на спинку койки.
– Я дежурный, Лис! У меня ключ от кубрика! – показал я ключ.
– От чего? – засмеялась
– От кубрика… - смутился я, - Так на пароходах называются жилые помещения для экипажа.
– Морячок мой, - засмеялась Лис, обнимая меня. Она прекрасно знала о моём увлечении всем морским.
– Я сбегаю к своим, отдам ключ Никите, и вернусь! – решил я.
Так я и сделал. Никита, глядя на моё счастливое лицо, не возражал.
– А если спросят, куда ты делся? – только спросил он.
– Скажешь, что дежурю.
Сейчас порядки не такие строгие, и, задержавшихся, по каким-то причинам, детей, не оставляли голодными.
Но, лучше бы я остался со своими. Увидев мальчика, девочки окружили меня таким вниманием, что кусок не лез в горло. Несмотря на мои и Лискины протесты, меня завалили вкусняшками, неизвестно откуда взявшимися. Все большие девчонки собрались возле нашего стола, только девочки моего возраста не смели встать со своих мест, ревниво глядя в мою сторону.
«Надо с ними познакомиться!», - решил я, мужественно пережидая эту пытку.
Когда закончился обед, я побежал к себе, попрощавшись с сестрой. Надо было охранять сон товарищей. По дороге я размышлял, так ли организовано в других детских домах, что девочки живут отдельно от мальчиков? С одной стороны, хорошо, а с другой… Скучно без девочек!
Я успел вовремя. Ребята уже собирались ложиться.
– Ну как там, у девчонок? – смеялись ребята.
– Ой, не спрашивайте! – отбивался я, - Чуть не разобрали на сувениры!
Пацаны смеялись, завидуя, что здесь у меня есть родная сестра.
Кто-то вспомнил мою записку, пацаны начали смеяться над моей безграмотностью. Тогда я предложил самим написать правильно, при этом, глядя на мою записку. Ох, и смеху было!
Кто-то писал с мягким знаком, кто-то через «и», кое-как разогнал по кроватям, по праву дежурного.
Сам тоже улёгся, на топчан, поставленный возле двери, у стенки. Там можно было лежать, сняв обувь, а если кто-то постучит, услышу. Можно и не слушать, подумал я, зевая, всё равно все дома…
После тихого часа я уже не искал сестру, полагая, что она могла уйти в город, возможно, до утра.
А мы наслаждались свободой, в ожидании отправки в лагерь.
Меня всё-таки подловили, ночью, в туалете.
Обычно я крепко сплю, до утра, а тут почему-то сильно захотел по-маленькому, встал, надвинул тапки и побрёл в сторону туалета, громко врезавшись в закрытую дверь.
Нехорошо ругаясь, дежурный отворил дверь и придал мне направление, велев не задерживаться, а то он тоже хочет спать.
Добравшись до туалета, я не стал включать свет, и так было неплохо видно, здесь имелось окно, через которое в туалетную комнату проникал свет фонарей, освещавших территорию.