Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
Пописать мне дали, но, отойдя от унитаза, я заметил шевеление, и успел выскользнуть из-под брошенного одеяла, толкнув туда какого-то мальчишку. Ребята начали его мутузить, не слушая отчаянных воплей, что онэто вовсе не тот, на которого они охотились.
Вообще, интересно, как они меня поймали? Я ведь первый раз вышел сюда ночью!
Но, сонный, я не стал развивать эту мысль, тоже два раза пнул шевелящийся клубок тел, как тот комар, что пинал слона, и пошёл досыпать.
После завтрака я увидел во дворе Вовку,
Сам подходить не стал, попросил позвать Вовку какого-то мальчика, лет семи, не из нашего отряда.
Когда Вовка подошёл, я увидел следы побоев на его хмуром лице. Или участвовал в ночном побоище, или ещё кто навешал, мне было не интересно. Я протянул ему руку.
Вовка, помедлив, и отводя взгляд, подал свою, и очень удивился, почувствовав у себя в ладошке свёрнутую купюру.
– Не смотри, - тихо сказал я, - мне они не нужны. А ты, думаю, понял, что такое хорошо, а что такое плохо. – Вовка кивнул, и я отошёл, независимо сунув руки в карманы шорт. Кстати, моё бельё, наверное, уже высохло, надо пойти, спросить у Лиски.
Подойдя к вахтёрше, там была другая женщина, не тётя Катя, спросил:
– Извините, пожалуйста, здесь живёт моя сестра, Лиза, ей пятнадцать лет, можно её вызвать?
– Нет здесь уже старших девочек, - ответила вахтёрша, - уехали они.
– Куда уехали?! – поразился я.
– В лагерь, готовить его для вас. Там же никто не был с осени, ребята отмоют корпуса, уберут двор, покрасят там всё, потом вы заедете!
Увидев мои мокрые глаза, вахтёрша смягчилась:
– Не печалься, сынок, там почти всё уже сделано, девчата только порядок наведут, и вы отправитесь!
– Когда они уехали? – срывающимся на всхлип голосом спросил я.
– Вчера, после обеда. Ну, что ты так расстроился? Вы уже скоро поедете, дня через два. Иди сюда…
Вахтёрша вытерла мне лицо своим носовым платком:
– Понимаю, обидно, но у тебя здесь хоть сестра есть, у других вообще никого…
Я поблагодарил бабушку и печально пошёл к своим.
Ребята спросили, что случилось, я, убито, сказал, что сестра уехала в лагерь, даже не предупредив меня. Пацаны посочувствовали мне, предложили поиграть на спортплощадке, потому что мальчишечьи старшие группы тоже уехали.
Мы играли в футбол, гоняли мяч, пока он не укатился к забору. Я побежал за ним. Пока выкатывал его из травы, меня окликнули.
– Санька! – голос был очень знакомым, я повертел головой и увидел незнакомого парня, который стоял по ту сторону забора и улыбался мне.
– Юрка?! – прошептал я, и кинулся к нему. Мы обнялись сквозь решётку. Юрку было не узнать. Ещё бы! Теперь это был коротко стриженый блондин. Хорошо, у него ещё не сильно росли усы и борода, если чисто побриться, так и не видно, что он рыжий!
– Юрка! – я даже не назвал
– Сань, - серьёзно спросил Жорка, - где Лиза?
– Уехала, - загрустил я, - в лагерь.
– Точно уехала? – строго спросил меня брат.
– Мне так сказали, - пожал я плечами, - даже не попрощалась со мной. У нас тихий час был…
– Странно, - пробормотал Жорка, - не знаешь, где лагерь?
– Нет, но мы туда тоже скоро поедем. Говорят, девчонки поехали вперёд, чтобы приготовить для нас корпуса.
– Ты сможешь оттуда позвонить? – Жорка смотрел на меня строго, незнакомо.
– Я не знаю, но там должен быть телефон. А что случилось? – встревожился я.
– Ничего. Просто сильно соскучился! – расслабился брат. – Возьми мелочи, может, где-нибудь найдёшь телефон-автомат, позвонишь по этому номеру, - Жорка высыпал мне в руки горстку меди и показал свою ладонь с номером телефона.
– Запомнил? Никому не говори этот номер, хорошо?
– Хорошо. Как там папа, мама?
– Нормально. Только пока не можем тебя к себе взять. Сиди тут тихо, не бегай.
– Я и не собираюсь, пока здесь Лиска…
– Я тебе что сказал? – строго спросил брат.
– Сидеть тихо…
– Вот и сиди, жди, когда всё уляжется! Ну, всё, пока, а то мы привлекаем внимание. Держи! – Жорка сунул мне в руку свёрнутую купюру. Глянув мельком, на краешек, увидел, что это четвертак.
Что это они меня деньгами снабжают?
Махнув мне рукой на прощанье, Жорка ушёл, а я, вцепившись в металлические прутья, смотрел ему вслед, и что-то нехорошее ворочалось у меня внутри.
– Ну, ты что? – спросили меня, и я очнулся.
– Кто это был? – спросил Никита.
– Брат, - коротко ответил я. Взял мяч, и побежал на поле.
Так и прошли два дня. Мне не давали оставаться одному, скучать по сестре, постоянно кому-то был нужен. Мы играли в разные игры, меня просили что-нибудь рассказать. Ночью я крепко спал, меня не тревожили неприятные мысли.
Плавки, подаренные сестрой, я сохранил, никому не доверил, сам стирал, сушил и держал под подушкой. Мы сходили в баню, и мне выдали новое бельё. На вопрос, куда девалось грязное, я честно рассказал, где его оставил. Ругать не стали, промолчали. Может, уже нашли?
На третий день нам объявили, за завтраком, что мы выезжаем на дачу. Велели взять с собой предметы личной гигиены, если есть, если нет, выдадут на месте.
Я и радовался, и страшно было: не понравился мне визит брата, что-то от меня скрывали.
Наконец, пришли автобусы: для нас «ЛАЗазы», для девочек «Икарусы» с тонированными стёклами.
Я улыбнулся: берегут наших девочек! Когда-нибудь… М-да! Уехала сестра, и я стал обращать внимание на девочек! Может быть, в лагере не будет так строго, пообщаемся. Я вспомнил, как меня тискали девчонки, и поёжился.