Весенний снег
Шрифт:
Каждый приезд Никиты на мотоцикле сопровождался визгом ребятишек. А когда он начал по двое сажать их в коляску и довозить до ближайшего леска-тут уж восторгам не было предела.
Частенько теперь в Прозоровском доме бывали люди.
Веру разглядывали с особым вниманием. Она как будто молодела. Морщинки на лице с каждым днем разглаживались и исчезали. Глаза блестели счастьем. И вся она наполнялась невидимым доселе внутренним, тихим довольством.
Вера оставила самодеятельность. Приходила домой пораньше. Много гуляла.
– Поди хватит?-заботливо спрашивал Никита, Вера мотала головой и смеялась счастливым смехом.
– А ишшо гимнастику выделывает,-сообщала старушкам Марья Денисовна. По полчаса, не мене, изгибается.
Старушки качали головами, шамкали, вспоминали, как они носили, как рожали.
По вечерам Вера готовила пеленки-распашонки. Она подшивала края иглой и всякий раз укалывала пальцы.
– Так машинку надо,-пожалел Никита.
– Да ладно, ладно, - отказывалась Вера, довольная, что он жалеет ее.
Однако Никита не отступил, не таковского был характера. Как-то пришел с работы и сообщил Вере:
– На совещание выдвинули. На два дня в область еду. Там и куплю машинку.
– Ну что ты! У нас же с деньгами. ..
– А ничего. В кассе возьму или в кредит.
Над его возвращением из города долго веселились все Выселки.
Шел он по дороге от Медвежьего и перед собой детскую коляску, как тачку, толкал, а в ней вместо ребенка швейная машина лежала.
– Ну ты скажи, Денисовна, Никита-то наш разродился!-в который раз добродушно смеялся старик Волобуев.
– Стало быть, механизатор, так он машину-то и принес, значит, согласно уклону.
– Еще полсрока до родов, а у тебя уже все на мач . зи,-сказала Вере золовка Соня.
– Так я ж не прошу, - оправдывалась Вера, привыкшая жить со всеми в ладу и не терпевшая зависти подруг, а тем более родственников.
– Аи проси,-одобрила Соня.-Что ты?! Столько натерпелась. Я бы вся извелась. Ни за что бы не смогла... Теперь твое право... Проси.
До определенного срока Вера была спокойна, а потом начала волноваться.
– Ты чего хмурая?
– спросил Никита.
– Ничо, ничо, - шутливо произнесла Вера, но вечером призналась: Что-то боюсь... По сроку должен бы стучаться.
– Ждет указаний, - усмехнулся Никита,
– Тебе смешно.
– Да нет... Это я так.., Но вроде все нормально. Ты и у доктора недавно была, и так.., э-э.., по виду.
Волнение Веры передалось бабушке. Соне, соседям.
– А ты, девка, попарься, вот чо, - советовала бабка Анисья.
Вера не выдержала, пошла на очередной прием к акушерке. Та успокоила:
– Нормально. Сердцебиение прослушивается.
Ночью Вера все равно шепнула Никите:
– А чего он не стучится? Ведь должен.
А под утро растрясла мужа, сообщила:
–
Никита за завтраком не удержался, передал радостную весть домочадцам.
– Первый звонок, значит,-заключил старик Волобуев, услышав новость от бабушки Марьи.
– Стало быть, мужик растет. А потому как не торопится, дисциплину соблюдает.
– А я вот по такому случаю...
– сказала за ужином Марья Денисовна и выложила на стол носочки, шапочку и рукавички своей вязки.
– Спасибо, Марья Денисовна,-поблагодарила Вера.
– Но ведь еще неизвестно кто.
– А любому сгодится. Любому.
– Девчонка будет, - вставила Соня, любящая девочек.
До последнего дня в семье шел спор: одни доказывали, что родится мальчик, другие-девочка. Каждый приводил свои доводы и свои наблюдения. Вера только тихо улыбалась, слушая спорящих. Меж собой они решили:
кто бы ни появился - счастье. Если родится мальчик, назовут его Сережей, если девочка-Машенькой, в честь бабушки.
Когда Вера пошла в декрет, в школе наступили каникулы. У Никиты самая работа. А ей-ожидание. Она носила ЕГО спокойно, теперь уверенная, что ОН существует.
– Ну как будто со свечой ходишь!
– дивилась на нее Марья Денисовна. Вся-то ты светишься, девонька.
Она не давала Вере суетиться по хозяйству, отсылала на волю:
– У тебя, девонька, свое... А тут горшки да ухваты - мое дело.
Вера брала книгу и неторопливо шла к озеру. Ветерок от воды обдавал ее приятной прохладой. Иногда ему навстречу прилетал степной ветер, принося запахи трав и полыни, запахи окружающего мира.
Вера чувствовала эти ветры, вслушивалась в шелест листвы и вспоминала о тех вечерах, когда они с Никитой сидели здесь и мечтали о будущем. Сейчас оно - будущее - у нее наконец-то появилось. Сейчас у нее все есть: прошлое, настоящее и будущее. Вот оно, при ней, ее будущее, шевелится, стучится, напоминает о себе. Вера прислушивалась к этому шевелению, боясь двинуться, помешать ЕМУ, и тихо улыбалась своему счастью.
В лесочке звенели голоса ребятишек. В первые разы она как-то не придавала им значения, а потом ей стало казаться странным то, что ребятишки всегда оказываются за ее спиной, стоит ей .прийти сюда и присесть у березы.
Однажды она не удержалась, поманила дерибасовского Матвейку:
– Вы чего тут крутитесь, а?
Матвейка дернул себя за выцветший хохолок, помолчал, признался:
– А нам дядя Никита наказывает... Он нас за это на мотоцикле катает.
– Ну ладно. Играйте.
Матвейка переступал с ноги на ногу и не- уходил.
– Играй. Я не скажу. Он вас будет катать по-прежнему.
В больницу она попала внезапно. Поехала с Никитой на очередной осмотр, а ее оставили. "На всякий случай, ввиду необычности случая".