Весна Византии
Шрифт:
– Ведь это неправда, что мастера Юлиуса казнят? Они сказали: ты во всем виноват, но я, конечно, возразила, что это неправда.
Пагано ласково улыбнулся.
– Ты говоришь о стряпчем? Разве такое может случиться, милая? Конечно, на борту «Чиаретти» никого не казнят. Это просто шутка. Он забавный юноша, - муж твоей матери… Но только не тогда, когда он пытается напугать мою Катеринетту. Хотя теперь он наконец тебе поверит… Он увидел, что ты довольна и счастлива, и теперь может вернуться в Брюгге.
Пока сам Николас не заверил ее в обратном, Катерина
– Нет, он все равно плывет в Трапезунд, - заверила она мужа.
– Он ведь ни о чем, кроме денег и торговли, не думает.
– Обеими руками девочка сжала ладонь Дориа.
– Я принесла тебе одни неприятности, Пагано. Николас последовал за мной… А теперь он нас нагнал, и мы не сможем опередить его в Черном море…
– Погоди, и ты сама все увидишь, - возразил Пагано, наградив жену поцелуем.
– Когда чуть позже он извинился и покинул ее, Катерина не возражала, ибо понимала, что им вскоре предстоит отправиться в плавание, и служанкам нужно еще запаковать вещи.
Пагано вернулся в спальню поздно, но все же, несмотря на усталость, смог доставить жене удовольствие. Катерина бодрствовала еще какое-то время после того, как муж заснул, размышляя над тем, что принес этот день.
Наконец, сон сморил и ее тоже, а пробудилась она на рассвете, заслышав, как негромко ругается Пагано. Обнаженный, он стоял у открытого окна, и Катерина, залюбовавшись мужем, спросила негромко:
– Что такое?
В слабом свете трудно было разглядеть его лицо.
– Ничего. Галера отчалила, но мы их все равно догоним. Спи.
Однако Катерина уже вполне проснулась и теперь смотрела, как муж одевается. Одежда была сложена не так, как обычно, и это напомнило ей о чем-то важном.
– Пагано… Вчера мне пришлось самой выгуливать Виллекина под дождем.
Судя по резким движениям, муж был раздражен, но ответил он ей привычно ласковым голосом:
– Милая, ты должна была попросить слуг, чтобы они погуляли с твоей собачкой.
– Ной всегда гулял с ней, - пояснила Катерина.
– Но вчера его здесь не было.
Накинув плащ, муж поцеловал ее.
– Это правда. Он нашел родичей в Константинополе и решил остаться здесь. А теперь я пойду на причал и распоряжусь насчет повозок для багажа.
– Ной встретил родственников?
– переспросила Катерина.
– В Константинополе?
Уже в дверях он обернулся к ней.
– Ты же знаешь, что на Черном море процветает торговля рабами. Так что Ной даже не удивился, встретив своего любимого брата, и решил остаться с ним. Ты ведь не будешь скучать?
Катерина восхитилась таким бескорыстием своего любимого супруга. Конечно, она и не думала скучать по Ною, - вот только кто-то должен был выгуливать ее собачку.
В темноте, перед рассветом, галера Николаса на веслах вышла из гавани. До Тофаны их довела штурманская шлюпка,
После Тофаны к галере подплыла рыбачья лодка, с которой на борт перенесли несколько тюков и ящиков, а затем туда поднялись и пассажиры.
На «Чиаретти» как раз вызволяли из трюма наемников, поэтому Николас находился внизу, так что именно Юлиусу пришлось встречать гостей и размещать их вместе с багажом в нижней каюте. Затем Николас, Тоби и Годскалк поднялись поприветствовать вновь прибывших.
Все четверо оказались торговцами шелком, причем четверо из них занимались еще и квасцами. Юлиус церемонно представил гостей: мессер Бартоломео Джорджо, он же Зорзи, брат одноногого грека; Джулиано Михель из Венеции, деловой партнер мессера Бартоломео; также, разумеется, мессер Дитифецци из Флоренции, местный агент в Пере, а с ним - его партнер-флорентиец мессер Бастиано да Фолиньи. Все эти имена Юлиус перечислил с великолепным болонским акцентом, чувствуя себя уверенно, как никогда, несмотря на боль в сломанных ребрах, - ведь теперь кардинал Бессарион оправдал его в глазах Медичи, и он мог на равных общаться со всеми этими людьми.
Николас тут же принялся задавать вопросы. Все деловые соглашения, ради которых они встретились в Пере, были возобновлены и одно за другим подверглись обсуждению.
Под конец Бартоломео заявил:
– А вы не теряете время даром, друг Никколо. Подобно Николасу Джордже де Аччайоли, его брат был смуглокожим и бородатым, но ниже ростом и более коренастым, похожим скорее на крестьянина, чем на вельможу.
– Такие вещи и нужно делать быстро, - ответил ему Николас.
– Рынок достаточно велик для всех. Не понимаю, почему мы должны отдавать Бурсе лишнее. В любом случае, я был рад повидаться с вами, пусть даже и ненадолго.
Зорзи улыбнулся.
– Да, сам я должен буду вас покинуть, но вместо себя оставлю пассажира Плата за проезд, надеюсь, вас удовлетворит с лихвой. Кроме того, еще двое слуг и священник, - за них будет заплачено отдельно. Разумеется, мы заверили их, что никакой чумы на борту нет. Мне остается лишь восхититься вашим хитроумием.
– В Модоне нам помогли, - сказал Николас, - как вам, впрочем, прекрасно известно… В свою очередь я также должен поблагодарить вас за все, что вы нам привезли. Но мы больше не хотим вас задерживать. Скоро начнет светать.
Гости поднялись, и Бартоломео спросил:
– Есть ли у вас письма для Брюгге? Венецианские галеры уходят через две недели, и если вы направите послание мессеру Мартелли в Венецию, он проследит, чтобы их доставили как можно скорее. Дитифецци?
Флорентийский агент кивнул.
– Да, я и сам направляю несколько депеш Медичи. Да Кастро сможет их передать.
– Да Кастро?
– уточнил Николас, покосившись на Тоби.
– Да, крестник самого папы. У него прежде была красильня в Константинополе. Теперь он служит в Риме, но все свое свободное время занимается поиском минералов. А что, вы с ним знакомы?