Весна Византии
Шрифт:
– Да, разумеется, - подтвердил фламандец.
– Я встречал его в Милане вместе с мессером Тобиасом. Так он возвращается домой? Жаль, что мы с ним разминулись.
– А мне ничуть не жаль, - заметил лекарь, когда они уже стояли на палубе, проводив четверых гостей.
– Ты ведь помнишь, какой именно минерал ищет этот Джованни да Кастро.
Николас ухмыльнулся.
– Он ничего не найдет. К тому же мы все равно не сможем защитить Тольфу отсюда. Боже правый, Тоби… Стоит лишь упомянуть о квасцах, и такое впечатление, что тебя пытаются изнасиловать! А разве монополия - это так свято?
Лекарь
– Не желаете ли поприветствовать своих пассажиров?
– поинтересовался стряпчий.
– Вы же берете с них деньги за проезд, так хотя бы проявите любезность.
Тон Юлиуса показался им странным, - но, впрочем, тот еще не пришел в себя после столкновения с янычарами.
– Если хочешь, я пойду с тобой, - предложил Тоби.
– Нет, пусть Николас идет один, - сварливо возразил нотариус.
– Когда-нибудь этому болвану все же придется учиться на своих ошибках!..
Фламандец широко улыбнулся, что всегда выводило стряпчего из себя, и двинулся прочь.
Он был уверен, что знает, кого именно привез на его корабль Бартоломео Зорзи, брат грека с деревянной ногой, вместе со священником и двумя дворцовыми слугами. Духовная мешанина… Любопытно, как воспримет все это Годскалк? В конце концов, он ведь хотел заполучить оракула вместо Николаи де Аччайоли…
Так размышлял Николас все то время, пока спускался по ступеням и подходил к занавесу, заменявшему дверь, и еще когда стучался, и когда занавес отдернул человек в греческом одеянии с раздвоенной белой бородой и черной шапке священнослужителя…
А затем он ощутил аромат духов - резкий, густой, тревожный… и понял, что ждет его впереди. И ради чего все это было устроено.
Глава пятнадцатая
«Принцессы Трапезунда славятся своей красотой», - так говорил ему одноногий грек прошлой осенью в Брюгге, когда представлял эту женщину. «Нам не хватает только Медеи», - совсем недавно заявлял Юлиус. Ну что ж, теперь они ее получили…
Виоланта Наксосская, принцесса Трапезунда, в ту пору и еще долго после этого, оставалась в зените своей красоты. В Брюгге на ней было роскошное платье в венецианском стиле, как и полагается даме, чей муж заплатил компании Шаретти за молчание насчет месторождения в Тольфе. В Брюгге муж ее говорил о квасцах, а сама она не проронила ни слова… Но Николас помнил, как смотрела на эту женщину Мариана де Шаретти.
В этом взгляде не было зависти ни к широко расставленным византийским глазам, ни к гордому носу с горбинкой, ни к устам, цветом подобным темному винограду, ни к гибкому, словно бескостному телу… Николас, слишком хорошо понимавший свою жену, видел ее боль и догадывался, что речь не идет об обычной ревности. Боль была порождена страхом.
Об этом он думал сейчас, стоя в дверях гостевой каюты, стены которой уже наполовину завесили тканью. Двое слуг - гладко выбритый мужчина и пожилая женщина, - накрывали постель. Греческий архимандрит стоял неподвижно, весь в черном, с медным распятием на груди, украшенным какой-то надписью.
– Моя госпожа, пришел фламандец, - объявил он по-гречески.
Стул, на котором она сидела, тяжелый и позолоченный, был похож на трон.
На волосах лежало тончайшее покрывало, скрепленное обручем, украшенным драгоценными камнями. На висках были выпущены тончайшие пряди золотистых вьющихся волос, а в ушах красовались тяжелые золотые серьги с рубинами. Великолепный цвет волос… Николасу невольно вспомнился орден, созданный герцогом Филиппом.
На мгновение он даже утратил дар речи.
– Мы уже встречались. Вы знаете, кто я такая?
– спросила его по-итальянски.
– Да, мадонна, - кивнул фламандец.
– Ваше высочество, - поправил его монах.
Снаружи доносились громкие голоса и топот множества ног. Когда поставили парус, корабль качнулся, но Николас, изготовившись заранее, удержался на ногах. Тяжелый стул также не шелохнулся, зато монах едва не упал. Пусть это послужит ему предупреждением…
– Ваше высочество, ваше имя - госпожа Виоланта. Ваш отец правит Наксосом, ваша мать - племянница императора Давида Трапезундского, а сами вы, подобно вашим сестрам, замужем за венецианским вельможей. Приветствую вас на борту «Чиаретти», а также вашего камерария.
– Это Диадохос, - представила она, и монах поклонился.
– Спасибо за ваш любезный прием. С Диадохосом вы сможете обсудить все практические вопросы, касающиеся нашего путешествия. Но сперва я бы хотела побеседовать с вами, если это возможно.
Она говорила почти как Мариана во время деловой встречи. Хотя, нет… Эта женщина не привыкла к отказам. Прежде, чем Николас успел дать согласие, слуга уже выставил стул для него и для монаха.
Стул был явно не с корабля, и фламандец невольно задумался, сколько багажа они захватили с собой, и как это скажется на ватерлинии.
– Итак, - обратилась к нему Виоланта.
– Вы привезли солдат?
Пауза перед ответом все равно выдала его, и потому Николас покосился на свиту принцессы.
– Они никому ничего не скажут, - заверила та.
– Так значит, вы не передумали и останетесь в Трапезунде вместе с наемниками?
– Император получит своих солдат, - заверил фламандец.
– Как вам известно, я не смог бы оплатить расходы на это путешествие, если бы не остался на весь торговый сезон.
– Стало быть, вы не попросили Зорзи рассчитаться с вами?
– сказала она.
– Ну, конечно, вы ожидаете получить в Трапезунде куда большую прибыль.
– Именно Трапезунд является конечным пунктом моего назначения. Это ничуть не мешает нашим делам с мессером Зорзи. Однако многое зависит от того, начнется ли война между султаном и Узум-Хасаном. Я был бы рад узнать о намерениях владыки Персии.
Женщина обернулась к монаху.
– Об этом лучше спросить у Диадохоса. Он состоит при жене Узума-Хасана и при его матери.
– При его матери?
– удивился Николас.
– Госпожа родом из Сирии, - ответил монах.
– Она живет вместе с супругой Хасан-бея и ее детьми. Все они христиане.