Вестники весны. Мифы двенадцати миров.
Шрифт:
Дэйкири с силой отскребала кору для растопки, а в душу её с каждой фразой впивались когтистые пальцы тоски.
– Не думай так, бабушка, поживешь ещё. – Девочке захотелось обнять её, но она сдержалась и продолжила работу.
– Да кому я нужна, старая, из ума выжившая, только разваливаюсь. Одним богам ведомо, в чём дух держится.
Сердце Дэйкири всё больше сжималось от жалости, и на глаза наворачивались непрошеные слёзы. Как же могла она думать уйти из деревни? Бросить бабушку Томань?
– Подруга
Бабушка призадумалась и зашамкала губами.
– Дэйкири! Ты чего шмыгаешь? Расстроила я тебя? А ну-ка иди сюда!
Дэйкири бросила из рук щепки и, опустив голову, подсела к бабушке. Та обняла внучку. Так стало тепло и уютно, что сдерживаемые слёзы прорвали плотину и хлынули по щекам девочки. Невозможно было поверить, что наступит тот миг, когда они не смогут вот так обняться, когда не будет ни вышивки, ни маленькой норы, ни сушёных ягод.
– Я не хочу, чтобы ты засыпала навсегда, – прохлюпала Дэйкири.
– И я не хочу, но ты же знаешь – это не в моей власти. Сколько мать-Жива энергии нам ни отмерила, а всё ж придёт срок, и кончится она. – Бабушка гладила внучку по голове.
От пролитых слёз печаль не становилась светлее, тоска так и осталась гнилой щепой торчать в сердце. Узорчатый жилет на груди бабушки промок, а Дэйкири всё думала о том, что сегодня Томань ещё здесь, а завтра или через неделю весь привычный мир может рухнуть и всё…
– Ты молодая ещё, Дэйкири, давай, не горюй почём зря. О себе я и сама поплачу. Расскажи-ка, где твои друзья? Почему Алекс не пришёл? Где дурочка ваша?
Бабушка явно хотела отвлечь внучку, и ей это удалось, потому, как назвать этих двоих друзьями Дэйкири не смогла, даже если б ей по одному отрубали пальцы.
– Они мне не друзья вообще-то! – вскрикнула девочка.
– А кто же? – бабушка заулыбалась. – Хорошие ребята, отчего не дружите?
Дэйкири отпрянула и уставилась на бабушку – не спятила ли та?
– Хорошие? Бабуля! Он раб! И лентяй безмерный при этом, мнит из себя самого умного, а Лилёк и вовсе с мозгами не дружит!
– И с каких пор ты стала такой зазнайкой? – Томань наморщила нос и вновь взялась за вышивку.
Дэйкири от возмущения вскочила с подушек и так яростно принялась разжигать печь, что поленья заполыхали через мгновенье, занявшись от наструганной коры.
Дверь лаза распахнулась. Дэйкири услышала звуки весёлых голосов и обернулась.
– Эленхета, дорогая! – Мягкий бабушкин голос замурлыкал от умиления. – Неужто ты навестила меня с внуком?
Мать с младенцем, закутанным в тёплый платок, улыбаясь, села рядом с Томань.
– Скорее дайте мне его! Уже выбрали имя? – Бабушка потянулась к ребёнку, и мать бережно положила малыша в её руки.
В норе сразу стало шумно от бабской ниочёмной болтовни. Дэйкири раздражённо сдула чёлку со лба и отвернулась к печке.
– Не назвали ещё, решили подождать воли богов. Третьего дня Эрулайн будет в зените, тогда шаман подскажет предначертанное имя, – голос матери звучал устало и радостно одновременно.
Разговор перемешивался зёрнами в мешке, и Дэйкири, задумавшись, перестала разбирать его смысл. Смех и болтовня будто отрезвили её: «Опять нюни распустила! Настоящий охотник бабушке в жилетку не хнычет».
Она мысленно выругалась, досадуя на себя: «Слабачка! Неженка! Если не уйду, так навсегда и останусь девчонкой! Почему же боги не укажут мне дорогу?»
Алекс. Деревня Меркитасиха.
– Я сделал всё, что мог, Лилёк, прости. Они тебя не отпустят.
Её безразличное лицо не поменялось. Лилёк молчала и обводила пальцем узоры на столе. Чего ради я за неё беспокоюсь? У неё в голове пусто, она ничего не поймёт. Это как если бы в жертву принесли животное. Не всех же овец мне теперь спасать.
Соплежуйка подняла голову и улыбнулась. Тёмно-серые глаза казались осмысленными. Я похлопал её по голове. Волосы Лилёк никто не мыл и не расчёсывал, потому они вихрились спутанной мочалкой. Она улеглась щекой на стол и, уставившись в одну точку, начала пускать пузыри носом.
Я тем временем чистил корешки неведомых растений для супа. Они попадались то мелкие, то гнилые, и возиться с ними приходилось неоправданно много.
Я размышлял. С другой стороны, может, стоит попробовать ещё раз? Вдруг получится уговорить проклятую дикарку? В конце концов, что я теряю? Приведу умные аргументы какие-нибудь. Какое племени дело, выкупят Лилёк или сделают жертвой? Она, так или иначе, покинет деревню и не будет им мешаться.
От принятого решения мне стало легче, и за работой я обдумал предстоящий разговор.
Перед ужином представился шанс – меня опять посадили перебирать зерно, в то время как все сёстры вертелись на кухне. Старшая грела воду, чтобы сполоснуть посуду, младшая и Дэйкири распутывали клубок пряжи.
Лицо у Дэйкири, как обычно, не располагало к разговору. Казалось, что её раздражает всё без исключения. Ужасная девица…
– А когда праздник весны? – осторожно спросил я.
Дэйкири обернулась. Дёрнула за узел так, что нити разорвались.
– Заклинание птиц будет уже через несколько дней, если погода не испортится.