Ветер странствий
Шрифт:
Император даже переполненные тюрьмы обратил себе на пользу. Уже объявлено о «красочных» публичных казнях. Глашатаи орут на площадях. Не те ли, что недавно расхваливали «эвитанских гладиаторов на сантэйской арене»? Слова-то точно — те же самые.
3
Зеркала лгут. Отражают лишь то, что хочешь увидеть. Люди тоже лгут — в том числе и себе.
— Выше Высокопреосвященство.
Какой осторожный стук! Еще бы брат Феодор и в других вопросах был столь же… деликатен.
—
— Ваше Высокопреосвященство, вас дожидается патриций Луций Помпоний Андроник.
Андроник. Сын мидантийского эмигранта. Когда убивали сторонников Зордесов, семья Орестес предпочла сбежать, не дожидаясь репрессий. И правильно сделали. Будь отец Иннокентия так же умен — сейчас в Ордене михаилитов было бы на одного кардинала меньше. А среди живых — больше на одного мужчину и двух женщин. И сам Иннокентий давно был бы дядей.
— Я приму его.
Будто можно отказать. Но говорить нужно так, будто лишь удостаиваешь аудиенцией патриция Орестеса… то есть Андроника. Будто новый кардинал Иннокентий спускается к очередному просителю с заоблачных высот. Снисходит.
Даже если свои всё понимают. Михаилиты все-таки.
Ни один не дал Его Высокопреосвященству ни единого повода для недоверия. Сначала это казалось диким. Потом стало лишней причиной уважать товарищей по оружию. И надеяться, что они никогда не заметят его недоверия. Потому что простить — простят, но трещина останется.
Верить лишь себе Иннокентий научился там. Странно — кошмаров о собственном прошлом он не видел ни разу. Только о том, что творилось не с ним. Творили. Пока он был далеко.
Быстрый взгляд в зеркало. Рослый, худощавый церковник. Строгое «михаилитское» лицо. В ордене — этом! — не требуется изображать благостность. Леонардиты улыбаются даже своим жертвам (особенно законченные мерзавцы). Бродячие арельянцы — тем, кто хорошо подает. Арсенииты — книгам. Служители святого Михаила — только друзьям.
Зеркало отразило правду. Сегодняшнюю.
Церковник. Вчерашний епископ, сегодняшний кардинал. Монах-воин.
И всё равно зеркала — лгут. Делают его старше, а Гизелу Лигерис моложе, хотя они — ровесники. И с Андроником — тоже, примерно. И с этим пленным эвитанским подполковником, Анри Тенмаром. Любопытно бы с ним переговорить. И скорее всего — полезно. Может, менее полезно, чем с сыном Карлоса Орестеса, но уж точно — куда менее отвратно.
Покойный герцог Тенмар был одним из лучших мастеров ратной доски. Пригласить на партию-другую его сына?
Андроник вырядился как на императорский прием. Аж в нос шибает пахучей дрянью для
А по пышности придворного костюма сын генерала Орестеса переплюнет любую перезрелую кокетку.
Потасканное лицо пыжится в улыбке. Переслащенной. Что ему нужно?
— Ваше Высокопреосвященство…
Изводил встать с жесткой скамьи. Значит — нужно много.
Интересно, какова она ему? После мягких соф и пышных подушек? Не натирает изнеженную… плоть?
Проситель прикладывается к кардинальскому перстню губами. Щедро напомаженными.
Не забыть бы потом как следует вымыть многострадальный символ церковного величия. Хотя… такое забудешь!
— Благословляю, сын мой.
Тут порадуешься, что сыновей заводить не придется. Стоит представить, что родится… такое.
— Я вас внимательно слушаю, сын мой.
Глава 9
Глава девятая.
Квирина, Сантэя.
1
Отец Марка арестован. Вдовая тетя — тоже, что уж совсем неслыханно. В Квирине больше знатных матрон не принято отправлять под арест только девственниц. Это что же настрочил неизвестный доносчик?
Алексис знал, что должен уходить. Чтобы сообщить Валерии… передать…
И что это даст? Узнав, что возлюбленный в опасности, шальная девчонка немедленно рванет сюда. Вперед собственного жертвенного порыва.
Всё скрыть, наплести что-нибудь? А смысл? Иглу в ленте не спрячешь. Валерия всё узнает — часом раньше, часом позже. И всё равно будет здесь — если ее не запереть. Связав по рукам и ногам.
Такого она не простит, но это стало бы выходом. Будь ее отец Октавианом — Мидантийским Барсом.
Нет, Октавиан повытаскивал бы из тюрем всю упрятанную туда родню Марка. И лично устроил брак любимой доченьки. А если Его Величество император против — у Квирины опять будет новый правитель.
Да к змеям Барса — сгодился бы любой мидантийский самодур. Или эвитанский. Но никак не подкаблучник люто ненавидящей падчерицу шлюхи-жены. Да еще и любовницы императорского любимца.
Валерию вообще пора увозить из Сантэи — как можно дальше. Пока девчонка не наделала совсем непоправимых глупостей. А она их наделает — и скорее раньше, чем позже.
Увозить, но куда? Сейчас Валерия — хоть у себя дома. Под защитой какой-никакой, но родни. И они — пусть не в фаворе, но и не в опале. А папаша у сестренки — пусть и паршивый, но не ненавидящий.
А Алексис? Оторванный лист на ветру — сначала мидантийском, потом — квиринском? Кто защитит глупого воробья, сменившего одну клетку на другую? Если ядом пропитаны обе?
Раньше юноша смеялся — когда читал романы о знатных героях, жаждущих сменяться судьбой с простолюдинами. Вот идиоты! Это они простолюдинов в глаза не видели.