Ветер странствий
Шрифт:
Вот только на просьбу об ингредиентах могут притащить их наготово хоть ведро, хоть бадью. На, выбирай. Если не подойдет — потом еще сбегаем.
А то и вовсе никакое зелье Кровавому Псу на самом деле не нужно.
И тянуть с побегом нельзя. Спать с этой свиньей — нет уж, спасибо! Лучше любая незнакомая хрюшка, чем та, что коллекционирует подневольных любовниц с титулами.
— Значит, отбить парня у нахалки? — уточнила Элгэ.
— Нет, — мотнула головой и облаком белокурых волос Мари. — Для господина. Тогда он меня
Что?!
— А он разве собирается?
— Не знаю… наверное… — девочка поежилась. — Ну, не сегодня, но… Он же меня больше не любит! Уже давно! Недели две как…
Да он вообще на любовь не способен. Для этого необходимо сердце. И душа.
Бабы дрожат всё сильнее. Паршиво-то всё как! Неужели сейчас какой-нибудь верный пес Поппея (двуногий) припрется за очередной счастливицей?
— А раньше любил?
— Нет, наверное… Но он провел со мной три ночи. Подряд. Как только меня купили.
Со шлюхами тоже проводят. А рабыня в Квирине значит меньше любой портовой блудницы. Потому что последняя оборванка, чья цена — глоток рома, по законам Сантэи — все-таки человек. А рабыня — вещь.
Элгэ опять была неправа. Академия — да, свобода выбора — да. Всего этого женщина лишена в любой стране.
Но даже принц Гуго, вздумай он убить знатную пленницу, вынужден сделать это тайно. И хоть его и спасет титул принца — неприятности королевский дядюшка огребет серьезные. А любого, кто не брат короля, за такое ждет казнь на площади. Или яд в тюрьме.
И чтобы заманить Элгэ на плаху, врагам понадобился серьезный повод. Ни много, ни мало — покушение на эвитанского принца.
А здесь ее и ей подобных просто прикончат. И убийцам точно ничего за это не будет. Жизнь рабыни не стоит ни меара… квиринского овола.
Илладийка обзывала себя вещью в Эвитане. Но только сейчас поняла, что значит быть ею в действительности.
Темный и все змеи его, дайте только вырваться из этой страны! Больше Элгэ не назовет дикой ни одну другую! Теперь есть, с чем сравнить.
— Почему господин может убить тебя? Он убивает всех надоевших рабынь-любовниц?
— Нет… — на сей раз девочка не удержалась — всхлипнула. — Только красивых. Ему нравится… уничтожать красоту… постепенно. Он сам так говорит.
Замечательно. Чудесно! Теперь придется тащить с собой не только Азу и Ристу, но еще и эту дурочку.
Она хоть что-нибудь умеет? Есть не драться, то готовить?
Ладно, на что-нибудь сгодится.
— Так ты приготовишь зелье?
Тебе не повезло, девочка. Перед тобой — настоящая герцогиня. Ей не приготовить ничего, связанного с магией банджарон. Потому как для этого в жилах должна течь их кровь.
Вот простое одурманивающее — это пожалуйста. Но тогда твой хозяин убьет тебя — едва очнется. И не только тебя.
Причем — не Элгэ. Она еще нужна. Так что красота будет уничтожена чья-то другая.
— Попробую, — усмехнулась илладийка. Будем считать — по-банджаронски. —
— В четвертый и в седьмой день недели.
Элгэ про себя выругалась на пяти языках. Отчаянно жалея, что не Лоренцо. Он знает больше.
Извращенец, скотина и садист — уже достаточно мерзко. Но вот еще и хладнокровный… Придерживающийся плана.
Пожалуй, зелье будет точно. Яд в вино… или что тут лопают и пьют развращенные патриции?
Как же всё это мерзко!
— Сегодня — четвертый, — осторожно напомнила илладийка.
— Да… — содрогнувшись, прошептала Мари. — Но сегодня он убьет не меня. Елену. Она — красивее.
Вот теперь Элгэ похолодела — от глупого затылка до кончиков пяток:
— Где Елена?!
— В его покоях. Он хочет сначала провести с ней время, а уже потом…
— И она станет… проводить с ним время — зная, что потом ее ждет казнь?
— Ты — странная, банджарон, — горькая усмешка ползет по пухлым полудетским губам. Как раз — банджаронская. Такая порой бродит по печальному лицу Ристы. — Она будет цепляться за жизнь. Как и другие до нее. Абсолютно все. Сегодня она станет лучшей любовницей подлунного мира…
Почему все говорят «подлунного», а не «подсолнечного»? Ведь это солнце — тепло и свет Юга. Луна — холодна, как северный снег. И так же равнодушна.
Почему человеческой природе столь близок именно холод? Холод, снег, ледяной ветер, промозглый дождь, осень, зима? И поэтам так нравится прославлять смерть, а не жизнь? Кровь на снегу, белоснежный саван, мрачных убийц с темным прошлым?
Чем луна лучше солнца? Таинственная и загадочная? Элгэ ее не то чтобы боялась, но испытывала тревогу — всегда, с раннего детства. Еще прежде бессонных ночей — в ожидании родителей.
Долгие, как вечность и сама смерть, ночи у окна. Как смерть и как горе. Когда бездонное небо покинули облака, зато луна наливается темной, жадной силой…
Философы говорят, у пятнистого светила ночи нет собственного света. У солнца есть, у звезд — тоже, а вот у луны — нет. И если когда-нибудь солнце исчезнет — не станет и ее. Как воспитанниц Кармэн — без ее защиты. Даже считавших себя умнее покровительницы.
— Ваш хозяин пощадил хоть одну… лучшую любовницу подлунного мира?
— При мне — никого. И другие, кто живет здесь дольше, говорят, что и раньше — нет.
— Тогда — зачем?
— Неужели лучше просто умереть?
Лучше — не «просто». Лучше — перегрызая горло врагу. А еще предпочтительнее — глотку порвать, а самой выжить.
Но если уж нет выбора — так хоть не вымаливать пощаду. Особенно, если никому до тебя это не удалось.
Дикий звериный вопль потряс особняк. Мари рывком прижалась к боку Элгэ. Та инстинктивно-защищающим жестом обвила дрожащие плечи следующей жертвы Кровавого Пса.