Ветер странствий
Шрифт:
Это когда они лежали, обнявшись — в одном спальном мешке. Впервые.
В предыдущую ночь кровать в таверне была широкой, и греться в объятиях друг друга было необязательно. Элгэ и не грелась. Думала — не встать ли и не пойти выпить еще. Чтобы на миг забыть не только горе, но до кучи и эту ночь.
До чего непривычно чувствовать рядом чье-то тело. Но уютно. И тепло. Она привыкнет. У Элгэ нет привычки лягаться во сне. У Виктора, будем надеяться, — тоже, иначе об этом говорили бы другие дамы. При
Было. Именно так. Двора больше нет, и прошлого — тоже.
А женой Виктора Элгэ отказалась стать вновь. Уже в третий раз. Он не поверил — и правильно сделал. После того, как она почти два года не пускала его в свою постель, а кончилось всё той ночью в таверне. Когда Элгэ первой начала целовать его измученные глаза. Так похожие на Алексисовы… Когда стерлась грань между отцом и сыном — хоть на одну ночь.
Такой, с затравленным волчьим взглядом, совсем недавно выучившийся люто ненавидеть, Виктор стал ей близким и почти родным. Когда понял, что жизнь — не вечная красивая сказка. Понял — в девятнадцать лет. Сама Элгэ это знала с девяти. Так что сейчас уже она была его гораздо старше…
— Элгэ, я люблю тебя. — И в эту ночь, и в следующую.
Слова были привычны — изменились тон и голос.
И она больше не смеялась. Только вымученно улыбалась…
Смех вернулся лишь в Аравинте. Когда Виктор возобновил признания. И неясно — сам или по совету матери.
— Виктор, это забавно. Зачем мне выходить за тебя?
— Я хочу, чтобы ты стала только моей.
— Тогда это забавнее вдвойне. Я и так — твоя.
— Это лишь вопрос времени. Я то и дело вижу тебя рядом с этим Винсетти и с Витольдом Тервиллем.
— Я — не любовница Лоренцо.
Пока.
— А Вит интересуется не мной, а Алексой. И разговаривали мы тоже о ней.
— С этого всегда и начинается.
— Верю твоему богатому опыту, — усмехнулась девушка. — Но на сей раз ты ошибаешься. Вит и в самом деле любит мою сестру. Как солнце, звезды и луну — или даже сильнее. И говорили мы действительно об Алексе. А подробностей ты не услышишь. Прости, но это — личное.
Он уже научился не лезть не в свое дело. И даже не возмущаться. Почти.
— Элгэ, я люблю тебя!
— А я совершенно не понимаю, зачем ты мне это сейчас говоришь. Я уже сказала, что и так твоя. И пока никуда от тебя не ушла. Для меня не нужно придумывать красивых сказок.
— Ты не веришь в мою любовь, но веришь в любовь виконта Тервилля к твоей сестре?
—
— Только по просьбе моей матери, — поморщился он. Вполне искренне. Потому Элгэ Элениту и упомянула. — Девчонка — еще скучнее, чем твой Витольд Тервилль.
— Вит — не скучен! — заспорила Элгэ.
Юноша ухмыльнулся:
— Ну согласись хоть с этим: кавалер твоей сестры — скучен, как поучительная сказка для благочестивых детишек. И пресен, как постная лепешка. Без соли.
Чем действительно хорош Виктор — с ним весело. Почти всегда…
Глава 6
Глава шестая.
Квирина, Сантэя.
1
Зелье кипит. Для неких четырнадцати невинных, кому без него не выжить. Отвратная на вид бурда получается.
Впрочем, приятными такие напитки бывают редко. Не вишневый компот.
И три ведьмы — как в старой легенде. Осталось лишь бросить в котел крик рыбы, жабью печень, молоко одуванчика…
— Ты знаешь, для кого мы это готовим? — одними губами шепнула Элгэ, улучив миг, чтобы оказаться возле самого уха Азы.
У той не дрогнул ни единый мускул лица:
— Судя по составу — для ритуала Ичедари.
Название самым решительным образом не нравится. От него почему-то веет черными сутанами и кривыми ножами. А еще — мрачной духотой пещер и пятнами запекшейся крови на старинном алтаре. Тысячами жертв, чьи убийцы давно истлели в земле. Или поверх нее — если верны легенды, что она не всех принимает. Брезгует.
Хотя есть еще мерзкие пещеры — они уж точно принимают всех. Даже тех, кто не хочет ни спускаться, ни оставаться там до скончания времен и дольше.
А еще хуже, что само слово «ритуал» — уже не слишком совместимо с Единой Церковью Творца. В Квирине, что официально придерживается именно этого вероисповедания.
В Эвитане жрецы с ятаганами хоть лезли за своими «ритуалами» в глубокие пещеры.
— Прости мое невежество, но что такое Ичедари?
Аза криво усмехнулась уголком рта:
— Ты собиралась бежать в Мэнд и не знаешь столь важной части их культуры?
В Мэнд? Вот так и узнаешь о себе новости. То ты — рабыня, то куда-то к змею на рога собралась.
Но что же получается? Либо интуиция Элгэ подвела, и Ичедари — это что-то абсолютно безобидное. Либо Мэнд — последнее место в подлунном мире, куда следует бежать. Ну и третье — банджаронка лжет.
Зелье пенится, кипит. Молчит. Ему-то что? Оно в Мэнд не собирается…
— Ты будешь загадывать загадки? Для этого — не время.
— Ичедари — полузабытая богиня Древнего Востока. Есть культ Ичедари. Храмы Ичедари. Жрецы и жрицы…
— Ичедари, — закончила Элгэ. — Только какое отношение к этим жрецам и жрицам имеет Поппей Август? С милой кличкой «Кровавый Пес»?