Вице-адмирал В. А. Корнилов
Шрифт:
Предложение Зарина в той обстановке было правильным, потому что соотношение сил в сентябре 1854 г. исключало возможность успешного боя для русского флота, а интересы обороны Севастополя требовали любых мер для защиты его с моря и с суши. В предложении же о выходе флота в море выражалась готовность к героической гибели
ради сохранения чести флага, но сквозило неверие в успех обороны главной базы, не учитывались дальнейшие перспективы борьбы с противником. Недаром присутствовавшие на военном совете, как писал капитан-лейтенант Ухтомский, возражали Корнилову, «что дела наши не так плохи, чтобы отважиться на такое отчаянное дело, что мы все готовы умереть, но прежде всего мы должны защищать Севастополь».
В этом отношении еще более характерна запись в дневнике
Но с выходом флота и удалением армии, что бы последовало? Город был бы взят и неприятель торжествовал бы занятие первого русского порта. А что важнее для России: порт или флот? Конечно, порт, — это ключ Черного моря»140.
Затопление нескольких старых кораблей являлось в тех условиях вынужденной мерой, которая позволяла наиболее полно обеспечить защиту рейда со стороны моря и усилить оборону на суше. Поэтому в ночь на 11 сентября семь кораблей были затоплены поперек входа в бухту.
Затопление судов было с болью воспринято всеми черноморскими моряками: « теми, кто считали эту меру неправильной, и теми, кто признавали такое решение наиболее целесообразным. «Трудно вообразить, — писал один из черноморцев, — это грустное чувство при виде погружающегося родного корабля. Корабль не есть просто соединение дерева, железа, меди и снастей, нет — это живое существо, способное понять все хлопоты, старания, труды о нем и отблагодарить вас с полной благодарностью...»
Однако затопление кораблей ни ил минуту но иодорил-ло духа защити икон города. Полое того, уже дном 9 сентября Корнилов — наиболее упорный к решительный сторонник выхода флота из Севастополя — » своем приказе писал: «Выход в море для сражения с двойным числом неприятельских кораблей, не обещая успеха, лишит только бесполезно город главных своих защитников". Спустя два дня он обратился к гарнизону города со следующим призывом: «Товарищи! Войска паши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтоб грудью защищать ого. Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся и парусах. Он привел двойное число таких, чтобы наступить на нас с. моря; нам надобно отказаться от любимой мысли — разразить врага на воде. К тому же мы нужны для защиты города, где наши дома и у многих семейства»141.
Защищать Севастополь в эти дин -пришлось в таких условиях, которые никогда нс встречались и истории обороны крепостей. Для обеспечения коммуникаций со страной Ментиков принял решение совершить фланговый марш-маневр и выйти на дорогу к Вахчнсараю. Русская армия по приказу главнокомандующего оставила Севастополь.
Уходя из города, Ментиков никого не поставил в из* всстиостъ о своих намерениях, нс отдал никаких распоряжений по обороне, не сообщил лаже о том, где предполагается расположение его армии. Важнейший вопрос о командовании севастопольским гарнизоном в это тяжелое время также был решен безответственно и формально: руковод
ство гарнизоном было поручено престарелому бездеятельному начальнику 14-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Моллеру. Под его подчинение поступили как Нахимов, на которого возлагалось руководство морскими частями на Южной стороне, так и Корнилов, которому вверялась Северная сторона Севастополя, где со дня на день ожидалось наступление вражеских полчищ.
Нескольким батальонам моряком во главе с начальником
На помощь со стороны Мсшинкова рассчитывать не приходилось, на Моллера — также. Величайшая ответственность перед черноморскими моряками, перед Ссвасто-
полем, перед страной требовала от Корнилова прим и гг» и пюн руки фактическое руководство обороной главной базы, органн:ки1 ать отпор Прагу, сплотить поеднио усилии всех защитников Севастополя.
Для Кори плоил <1|>гмн отистстпенностк усугублялось тем, что он не был сухопутным военачальником д нею жизнь провел I) море. Очень многие вопросы организации сухопутной обороны ему не были известим. Г Ко ему помогло уменье быстро ориентироваться в обета нон кг, видеть славное звено и цени многих частных задач, руководить людьми и воодушевлять их. Эти качества Корнилова, как поенного руководителя, были созданы многолетней практикой, опытом, повседневным общением с людьми, и, что не менее важно, они подкреплялись знаниями, достигнутыми большим напряженным трудом. Современники, например, отмечали, что еще летом 1834 г., и канун героической обороны, «среди частых выходов в море наших пароходов, которые псе были им направляемы, Владимир Алексеевич находил еще время заниматься II сухопутной частью военного искусства. Справочные книги поенных наук не сходили со стола его, и постоянным его чтением в свободные минуты была военная история»1.
Корнилов иступил н командование Северной стороной Севастополя, принял начальство над войсками, отдал приказ об организации обороны, назначил своим начальником штаба Истомина. «С Северной стороны,—говорил он. — ретирады* нет; псе, кто туда попал, ляжет навеки». Первым мероприятием по усилению обороны был перевод морских команд па берег и связи с малочисленностью сухопутных войск. II сентябри 1854 г. севастопольский гарнизон пополнился новым, -многочисленным отрядом моряков. Приказами Корнилова были переформированы созданные ранее резервные батальоны, переведены с. кораблей на берег десанты© батальоны, созданы номерные и морские батальоны. 11—12 сентября на берегу было уже 17 флотских батальонов; общая численность их составляла 12 «м-сяч. Наряду с моряками Корнилов призвал на защиту города и гражданское' население. *По первому призыву его о высылке рабочих людей дли постройки укреплений нл
1 Ницг-ллмирал В. Л. Корнилов. Материалы.... стр. МП
2 р о т и р а л « — отступление.
<) И. А. Ко|иш*И1*
КМ»
Северной стороне, — писал современник, — весь Севастополь ожил и стал на ноги»142.
Вскоре, однако, произошли важные перемены в обстановке под Севастополем: союзники изменили свои первоначальные планы и отказались от атаки Северной стороны. 13 сентября неприятельская армия двинулась из долины Бельбека к хутору Мекензи, чтобы выйти к Южной стороне Севастополя. Балаклава стала основной базой английского флота; в Казачьей и Камышевой бухтах расположился французский флот. 13 сентября союзники произвели первую рекогносцировку русских укреплений Южной стороны.
Переход союзников очень существенно изменил положение под Севастополем: теперь опасность угрожала не Северной, а Южной стороне, где был расположен сам город. В распоряжении же Нахимова на семикилометровой оборонительной линии Южной стороны имелось не более 6 тысяч солдат и матросов. В такой обстановке Корнилов не задумался ни на минуту для того, чтобы оказать срочную помощь на угрожаемом направлении. «Убедившись, что главная союзная армия переходит на Южную сторону, — отмечал Жандр, — он приказал перевезти с рассветом на пароходах в город одиннадцать флотских батальонов... Святая ревность гражданина говорила ему, что его долг не оставаться на Северной стороне, хотя он и назначен начальником ее, что его место там, где он наиболее нужен; и Корнилов, не колеблясь, поручил Северную сторону капитану 1 ранга Бартеневу и поехал к Нахимову»143.