Вид с больничной койки
Шрифт:
Одной рукой легко отстранила Олега, другой осторожно привлекла его спутницу к себе, шепнув:
— Вижу, тебе, детка, плохо… Сильное кровотечение.
Марина отступила на полшага. На асфальте, где она только что стояла, чернела подозрительная лужица величиною с ладонь. От нее цепочкой, подобно Курильской гряде, тянулись мелкие капельки крови. Ей стало невыносимо стыдно, готова была сквозь землю провалиться. И тут же почувствовала, будто сорвалась с горной крутизны в темную расщелину.
Женщина сделала знак водителю. Тот на малом пятачке ловко развернул обшарпанную лайбу.
И снова госпитализация.
Только через неделю возвратилась в общежитие. Голицынский эпизод жизни вычеркнула из памяти навсегда.
Вообще эта железнодорожная ветка для Шумиловой была невезучая. Однако ж некая сила снова сюда влекла.
Марина Петровна шагала походным шагом, подхлестываемая желанием поскорее увидеть свою любимицу. Она давно простила ей взбалмошную выходку, объяснив как нервный срыв на почве ревности. Она была уверена: теперь-то они поладят и впредь не будут разлучаться. Только бы… Было предчувствие нехорошего. Но она суеверно отгоняла из башки всякую конкретику, дабы ненароком не накликать беду.
Эльта Казимировна была на своем посту — среди грядок, все в той же позе, под углом сорок пять градусов, с мотыгою наперевес.
Едва приезжая москвичка приблизилась к калитке, хозяйка двора «автоматически» выпрямилась и застыла. Лишь после того, как Шумилова поздоровалась, Эльта Казимировна стронулась с места, медленным шагом направилась к своей клиентке.
— Хочу, уважаемая, перед вами повиниться, — молвила она, при этом положив локти на калитку, однако не торопилась открывать. — Не уберегли мы вашу красавицу. Вскоре после вашего отъезда ушла с усадьбы, назад не возвратилась.
Достала из-за пазухи тряпицу, вытерла сухие глаза.
— Конечно, это живое животное, за нею не уследишь. Она сейчас здесь, через секунду и след простыл… Да и надо признать, кошечка была нравная.
Выявились отдельные подробности. Видели ее мышкующей на пустоши, где на бедняжку напали бездомные псы. А вокруг ни деревца. Кинулась в сторону шоссе. На ее счастье по асфальту катила телега, запряженная лошадкой. Несколько десятков метров беглянка как бы эскортировала редкое в наше время транспортное средство. Ездовой сжалился над Алисой, придержал конягу… За гонкой наблюдала Нелли Сергеевна, хозяйка крайнего двора. Своими глазами видела, как белое и пушистое, будто по команде клоуна Куклачова, взлетело в воздух и как на парашюте опустилось на ноги извозчика. Псы обалдели, с визгом и лаем набросились на невинную лошадку. Та с рыси перешла на аллюр, после и на галоп. Вдобавок дядя достал нахалов слева-справа хлестким кнутом. Псы все поняли, отстали. Бричка покатила дальше и скрылась за поворотом.
Эльта Казимировна снова тряпицею вытерла пот со лба и шеи.
— Куда вашу кошечку увезли, никто не знает. Есть догадка: не в совхоз ли Тучковский. Как раз по средам они с фермы молоко на рынок возят.
В продолжении всего доклада Марина Петровна стояла истуканом: слова вымолвить не могла. Наконец поняла, что делать ей тут больше нечего, пора уходить. Трудно было сделать первый шаг. Изо всей силы, обеими руками оттолкнулась от калитки, едва не опрокинулась. Чудом удержалась на ногах. Поплелась, не зная куда.
— Не в ту сторону. Правее, правее надо, —
Молча повиновалась.
— Кошелочку-то свою возьмите. Может, сгодится.
Она вяло махнула рукой.
Как рассказывала Эльта Казимировна, на местности все так и подтвердилось. За околицею Шумилова увидела непаханое поле. Его огибало асфальтированное шоссе, где три месяца назад разыгралась кошачья драма с неизвестным пока исходом.
Шла по самому краешку обочины. Обдавая то жаром, то прохладным ветерком, мимо проносились иномарки и отечественные авто. Ни у кого ума и сердца не хватило предложить местечко в салоне. В конце концов и оглядываться перестала. Шла вперед, не зная куда, но зная за чем.
Через полчасика хода услышала за спиной грохот и гул. Все равно не обернулась, хоть и страшновато было. На бешеной скорости, будто неуправляемая ракета, мимо пронесся пустопорожний бензовоз. Проехав метров тридцать, остановился как вкопанный.
Со скрежетом распахнулась дверца — наружу высунулась рыжая голова паренька, которого хотелось назвать вьюношей.
— Куда тетенька путь держит?
— На ферму.
Вьюноша, хмурясь, произнес:
— Вокруг много разных ферм, комплексов… Что именно нужно?
— Номер три, — наугад обронила тетенька.
— Третья — значит к нам, — водитель услужливо распахнул дверцу с противоположной стороны: — Просю!
Пару минут ехали молча.
— Вы к нам по делу или как?
Не хотелось вдаваться в подробности. Если все выкладывать, до ночи не кончить. Но и отмалчиваться вроде невежливо. Решила выдать минимум информации:
— Кошечка моя на вашу ферму убежала. Хожу — ищу.
Парень-то оказался не зря рыжий: такой въедливый, на Чубайса похож.
— К нам за кошечкою? Это хорошо! — произнес многозначительно, с хитрованским подтекстом. И продолжал: — Ваш выбор, тетенька, очень правильный. У нас Москва-река рядом, красиво петляет. Такие вензеля по пойме выделывает — загляденье. Словами чувства не выразить, а только звуками: «ох» и «ах». Другого такого пейзажу нигде, ни за какие денежки не сыщете… Рыба разная ходит стаями, рыбалка клевая. Цветов всевозможных великое множество. Ландыши, крупные и пахучие, хоть возами вози. Этой любки-красавицы, доложу вам, заросли непроходимые. Голубой незабудки — озера. Целебных трав, считай, от всех болезней и недугов — естественные плантации. Имеем даже горец змеиный. Моралий корень есть. Нужен калган — пожалуйста.
Парня, что называется, несло.
— Да вы ж настоящий патриот, — отреагировала Марина Петровна.
Он покосился на пассажирку:
— Обыкновенный… русский человек.
По встречной полосе катил старенький самосвал. Водители в унисон поприветствовали друг друга короткими сигналами.
— Толян за зеленкой погнал, — сказал «Чубайс». — Мужик классный, а на корню засыхает.
— Это как же?
— Я лучше вам спою, — и действительно запел: «Без женщин жить нельзя на свете, нет!» Это ария из старинной оперетты, по телеку крутили… Дак я к чему? А к тому: мужской наш кон-тин-гент без баб дурью мучается. Есть и сорокалетки, по сей день неженатые. Мальчики. Проще говоря, холостежь… Настоящий порох с динамитом.