Вихрь Бездны
Шрифт:
Однажды Элгэ видела, как река несет вывороченное с корнем дерево. Зеленое и цветущее. Оно еще не понимало, что мертво. И цвело, цвело… Люди в этом вопросе — ничуть не умнее.
Передумав поджигать зеленеющий несостоявшийся факел, илладийка подобрала сухостой. Живое дерево горит дольше. Но спасающие братьев глупые южанки — сентиментальны.
Октавиан вынырнул из-за ближайшей скалы совсем бесшумно. Хотел застать врасплох? Если да, то зачем?
Элгэ молча вручила сообщнику горящую палку:
— Идем.
Факелы
У зеленой ветви будет шанс отцвести свое. Сколько захочет.
Ступеньки. И не такие уж отвесные. Не то чтобы совсем не крутые, но в детстве Элгэ лазала по приморским скалам Илладэна. И по деревьям. В гранатовых рощах, в вишневых садах… На скалы дочь подсаживал папа, а на вишни она карабкалась наперегонки с Виктором.
А по черным ступеням Элгэ с факелом и шпагой крадется в обществе сына врага.
— Что с рукой? Порезалась? — Октавиан только сейчас заметил капающую кровь?
— Ага!
Если поверит, что фехтовальщица, на порядок приличнее его, может случайно сама порезаться — ему же хуже. Если не поверит — тем более.
— Элгэ… — еще более тихий шепот.
Впереди — насколько хватает факелов — просто темный коридор. Выбитый в камне. Людьми или дикой природой?
Просто коридор. Но это еще не значит, что любой шорох не разнесется на всё подземелье.
Хорошо, что впереди проход не сужается. Потому как Элгэ не повернется спиной к Октавиану. Нельзя — если находишься севернее Илладии.
— Элгэ, это не тот коридор. Я видел другой вход…
Лжет или нет — уже неважно. Искать другой вход — поздно. А тот, кто помог его найти, заслуживает доверия не больше Октавиана. Но и не меньше.
— Я думаю, тем они больше не пользуются… — она вроде как шепчет. Или это врет ее тщеславие?
Зов накрыл разом, волной. Не дал расслышать ответ Октавиана.
Элгэ не сошла с ума. Тогда на ее отчаянный призыв к древним богам и в самом деле ответили. Боги или кто другой, их заменяющий, — неважно. Но то, что зовет сейчас, совершенно иной природы. Нечто дикое, первобытно-звериное, не терпящее отказа. Оно не говорит, как его умолкнувший предшественник. Только зовет, ждет и требует. И торопит.
Треск факела довел до сведения Элгэ: еще крепче сожми тонкую чадящую палку нежной девичьей рукой — и ветвь переломится. Оставит их лишь с факелом Октавиана.
Нечто, чем бы оно ни было, не только заполошно орет в уши, в голову и в остатки здравого рассудка. Еще и указывает дорогу. К тому,
— Октавиан, нам туда, — прошептала Элгэ прямо в его встревоженные черные глаза. Горящие сейчас ярче обоих факелов. — Быстрее! Нас ждут.
3
Это могила. Только там бывает столь черный мрак. И только там ты не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. А от стылой земли идет насквозь промораживающий холод. Мать сдержала слово — согрешившую дочь лорда Таррента похоронили заживо!
Эйда дернулась. Тут же ощутив разламывающую боль в затылке. И впившиеся в запястья веревки.
Связаны руки! Отчаянный крик рванулся из пересохшего горла. И застрял на полпути, остановленный плотной тканью. Повязка! А еще одна давит на лоб, переносицу и щеки! Или это мерещится, на лицо просто натянут саван, а сама Эйда — ослепла?! Ее спеленали и зарыли в могилу — задыхаться! Карлотта обещала закопать «глупую шлюху» вместе с ребенком… С «ублюдком» — так она говорила…
Мирабелла! Мирабелла!!! Что они сделали с девочкой?!
— Приступайте! — холодный, размеренный голос может принадлежать человеку из плоти и крови. А может — и потустороннему существу.
Но даже Бездна из Льда и Пламени и вечные муки для грешницы и прелюбодейки — это не медленное удушье в могиле и небытие!
Огненно-Ледяная Бездна — это не страшно. Она всего лишь означает, что ты не исчезнешь навсегда…
Эйда яростно дернула головой. И едва не потеряла сознание — от вспыхнувшей багровым огнем боли. Что сделали с ее дурной башкой? В заволокшей глаза тьме взбесившийся лесной пожар нещадно рвется от затылка к вискам! Сжигает все связные мысли…
Едва не соскользнув в беспамятство, девушка вновь ощутила под головой стылый холод.
Ледяной камень выстужен веками. И тянет жизнь из любого, кто дышит. Но он же и остужает пламя в затылке. И унимает боль…
Камень?
Осторожно, пытаясь вновь не лишиться чувств, лиаранка повернула пудовую голову набок. Теперь каменное ложе кажется почти зимним металлом. Когда-то, в Месяц Сердца Зимы семилетняя Эйда схватилась за железный крюк клети…
Стиснув зубы, девушка яростно терлась щекой об отполированный камень… алтаря.
Повязка наконец съехала. Одновременно с пронзившей разум догадкой. Это — не Бездна Льда и Пламени. Туда Эйде отправиться еще только предстоит…
И она не ослепла. Если только это не произойдет сейчас — от резанувшего глаза огня факелов…
Зачем факел так близко? И почему он тогда не согрел камень?
Эйда зло отвернулась. Отчаянно пытаясь разогнать багровую рябь в глазах.
Боль в голове накрыла осенней волной. Альварен не выпустит, он всё помнит и не прощает…