Вихрь Бездны
Шрифт:
— Ты его не унесешь, — Октавиан уже у выхода, не оборачиваясь, ледяным голосом разделил с Элгэ неподъемный груз. И тот разом придавил вдвое против прежнего. — Мы должны уходить.
— Нужно уйти! — Мирабелла всё это время дрожала на руках Элгэ скорчившимся комочком — не таким уж легким, надо сказать. А теперь испуганно забарахталась. Мертвой хваткой вцепилась илладийке в плечи. И враз сделалась еще тяжелее! — Нужно уйти! Уйдем!
Элгэ краем глаза поймала болотно-зеленый взгляд девочки. И отшатнулась. Что-то потустороннее мерцает в зловещих
Илладийка впервые поняла, почему ведьмам приписывали такие очи. Обманчивая зелень лесной травы… она так густо растет над трясиной!
— Да… — Диего выдержал приказ и сестры, и кузена. А теперь дрогнул под взглядом ребенка. Сколько ей — года четыре? Вряд ли больше. — Да, надо идти…
Последний взгляд назад.
Залитые кровью камни. Мертвые вперемешку с умирающими. Угасают стоны, чадят факелы.
Черный алтарь с белокурым юношей! Мертвым. Они не стали снимать его с алтаря. Так лучше — Юстиниан хоть не среди этих.
— Идем! — Мирабелла торопит — и она права. Идти нужно.
Трясущееся подземелье так или иначе обрушится и похоронит жертву вместе с палачами. У Юстиниана будет огромная могила.
Не разделить бы ее им всем!
3
Серая глыба не нашла другого места. И намертво перегородила дорогу.
Душное облако каменной пыли еще не рассеялось. Змеев булыжник свалился здесь совсем недавно. Не потеряй беглецы столько времени на бой со жрецами-палачами — успели бы. Может — на волю, может — под каменную смерть. Впрочем, она от них теперь не уйдет. Если не отыщут другой выход. Причем — очень быстро!
— Назад! — Элгэ рванулась обратно.
Мирабелла прильнула намертво — ручки только что не душат.
Ни Октавиан, ни Диего не возразили — и хорошо. Хоть это. Хуже — если бы сунулись отодвигать камень весом в полсотни лошадей. Или бешено заколотили кулаками в стену.
Обойти, отыскать иной путь? Шагов на сто назад — точно нет других коридоров. Потерять столько времени — почти смертный приговор, выжить — ничтожные шансы.
Но иначе не будет и этого.
Солнечная Богиня, прародительница Илладэнов, не дай твоим праправнукам и их спутникам сгинуть в обиталище змеиного демона! Позволь вновь увидеть твою утреннюю зарю и лучистый взор. И звездные глаза твоего супруга-Ночи. Если суждено умереть — пусть на воле, под бездонным небом! Смилостивься, Пресветлая! Родная праправнучка просит…
Нет! Элгэ едва успела рвануть за руку Октавиана.
Девочка на плечах замедляет ход. А что еще хуже — может стать жертвой вперед спасительницы. Но бежать с нею на руках по трясущемуся коридору — смерти подобно. Для обеих! Увы, но малышка весит с четверть Элгэ — не меньше.
А Октавиан и вовсе движется втрое хуже против обычного. Хоть Эйда Таррент — наверняка легче Элгэ Илладэн. Хотя бы потому, что ниже…
Они убегают от подземелья, а серые стены не желают отпускать. Чудо уже, что беглецов до сих пор не задело.
Мирабелла отчаянно раскашлялась — от очередного серого удушливого облака. Где же этот поворот?! Не тот, где мчались всего несколько минут… или час назад. Тот перегородило гигантским камнем — фантазией древнего строителя. Зодчий сотни лет как в могиле, а теперь по его милости здесь сдохнут еще пятеро ни в чём перед ним не повинных людей! Нельзя было склеить камни поустойчивее?
Некого винить, Элгэ. Эти катакомбы стояли с незапамятных времен. Пока сюда не вернулись люди. И не раздалось древнее, леденящее живую кровь пение. Не взвились в воздух проклятые кривые ножи со знаком змеи. И не полилась на черный алтарь свежая алая кровь.
Вернулись змеиные жрецы… Или никуда и не уходили? Кто знает, кому поклонялись древние в этом городе? И почему он был брошен?
Вот он — поворот направо! Только бы — спасительный!
Он самый. Именно здесь Элгэ и Октавиан тогда свернули.
Спасибо, богиня! Будем жить…
— Назад! Туда нельзя! — заполошно завопила на всё подземелье так хорошо молчавшая всю дорогу ведьминская девчонка. Захлебываясь сухим, не прекращающимся кашлем.
Назад? Куда — назад?! В ловушку — к глыбе, отрезавшей выход? К серой пыли, к верной смерти?
Элгэ даже не замедлила бег. Как и Октавиан.
К счастью, больного голоса Мирабеллы не хватит, чтобы усилить камнепад. Ему достаточно того, кто трясет это змеево (воистину — верное слово!) капище снизу.
Но девчонка не унимается:
— Назад! Там — смерть!!!
А здесь и позади, надо понимать, — жизнь?
— Помолчи, Мирабелла! — прошипела Элгэ. — Даже если там — сотня жрецов, мы прорвемся!
Или ляжем здесь навеки, но отступать — некуда. Разве что стены научиться проламывать.
— Туда НЕЛЬЗЯ!!! — дурным голосом то ли взвыла, то ли взревела девочка.
Десятка полтора — к счастью, не камней, а камушков, — сорвалось с потолка. Один лишь чудом не задел Диего!
Элгэ от души выругалась сквозь зубы — хорошенького понемножку! Но приказать девчонке заткнуться не успела.
Диего замер как вкопанный — перед самым поворотом. И едва не угодил под рухнувший сверху камень с голову величиной!
— Туда действительно — нельзя… — не своим голосом выдавил он. — Там что-то не так…
Что за…
Илладийка вмиг оказалась рядом с братом. Справа тяжело дышит Октавиан — капли пота стекают по бледному от усталости лицу.
А на плечах Элгэ всхлипывает Мирабелла, повторяя:
— Там смерть, смерть, смерть!..
Невыносимо ноют плечи. Девчонка будто тяжелеет — с каждым шагом. Хочется от души выматериться — хлеще любого пьяного матроса. А еще — напиться, рухнуть без сил… или от души дать кому-нибудь в морду! Когда они выберутся — Элгэ второй раз в жизни налакается до бесчувствия. Дня на три…