Вика
Шрифт:
Последнюю неделю она жадно изводила Андрея сексом, стараясь притушить его восприятие. Веру съедало желание. Все происходило быстро и жарко, с какой-то языческой, ритуальной силой.
В минуты редкого спокойствия, она ясно понимала, что сходит с ума. Сестра вцепилась в нее мертвой хваткой и тянула в бездну.
23
Вера ползла по коридору на четвереньках, закрыв глаза. Облокотившись левым боком о стену, шатаясь, подтягивала ноги.
Было темно.
Во рту ворочался вкус агомелатина.
Стены кружились, будто карусель в парке. Даже с закрытыми глазами она не могла заставить тело слушаться. Пришлось остановиться. Успокоить дыхание.
Пролежав на боку несколько минут, Вера открыла глаза – дрожащие пятна стен застыли.
Она решила встать. Судорога смяла живот и горло. Горькая, бледно-желтая слюна с оранжевыми разводами вылилась изо рта. Вера сплюнула, задыхаясь кашлем. Это была последняя таблетка.
Хрипя, села. Облокотилась о стену, вытянула ноги.
Хотелось плакать, но Вера улыбнулась, вспоминая один счастливый день.
Восемь утра. Майское солнце разогнало холмы облаков, выкатилось над горизонтом. Было тепло и свежо. Молодой ветер щекотал руки, скользил по ногам. Дышалось легко и приятно.
– Пойдем, Ник, – она тянула сына за собой. – Не бойся, ты прекрасно играешь. Обещаю, тебя возьмут.
– А если нет? – он сильнее уперся в асфальт, натягивая кепку на голову.
Вера присела на корточки. Приподняв козырек посмотрела Никите в глаза.
– Ты боишься?
Он замялся, сжимая губы. Вера коснулась подбородка, щекоча пальцем. Ник улыбнулся.
– Немного.
– Мы с тобой тренировались. Ты хорошо водишь, и удар неплохой.
– Я младше, – он глянул в сторону.
– Полгода не разница. К тому же ты высокий. Да и ноги длинные.
Никита молчал, поглядывая на футбольное поле впереди.
– Я могу долго перечислять твои достоинства, сын, но пора и самому в них убедиться. – Вера поднялась. – Уж в скорости ты им точно фору дашь. Пойдем.
Она уверенно пошла к полю.
Никита медленно двинулся следом, в груди закололо, при виде тренирующихся мальчишек, их формы и худощавого тренера.
Мать шла впереди. Ее бодрая походка разогнала в сердце Никиты робость, и он побежал следом.
Тренер, Павел Сергеевич, как только заметил Веру, сразу вцепился в нее взглядом узких желтоватых глаз. Короткие джинсовые шорты и спортивная майка без рукавов хорошо подчеркивали ее красивое тело.
Никита давно успел привыкнуть, наблюдая, как мужчины смотрят на мать. Кто с прищуром, глотая слюну, кто подмигивая и толкая друга рядом.
Павел Сергеевич был худым и сутулым. Зеленые спортивные штаны казались на размер больше. Слабый ветер прижимали их к ногам, отчего проступали мускулистые бедра. Жилистые руки были покрыты сеткой толстых вен. На крепкой шее с большим треугольным кадыком висел истертый свисток.
Как
Пока взрослые говорили, Никита наблюдал за разминкой мальчишек. Подмечал их скорость и силу удара, как принимаются подачи, оценивал умение вести мяча.
Края губ на его лице немного расползлись в стороны – не так уж эти ребята и хороши. А когда Павел Сергеевич кивнул ему на мяч, у Никиты и вовсе отлегло.
Они с мамой прекрасно набивали. Так и сейчас, по очереди, передавая мяч друг другу, набивали то правой, то левой ногой, коленкой и ступней, иногда перекидывая на голову. Тренер внимательно следил за ними, больше косясь на Веру.
Так Ник был принят в секцию.
По дороге к машине Вера решила сделать крючок, зайдя в парк. Купив мороженое, они устроились на скамейке.
Вера нежно глядела на сына. Никита облизывая молочный пломбир и болтал ногами. Кончики его светлых волос вспотели, закрутившись на лбу. Мать и сын смеялись, шутили, обсуждали планы в футболе.
Вера улыбалась, подставив лицо солнцу. Закрыла глаза, глубоко вдыхая.
Все исчезло.
Она снова в душном коридоре: сломленная, измотанная, с горькой слюной во рту.
Голова больше не кружилась. Она встала на колени. Опираясь о стену, выпрямилась. Опустив подбородок, двинулась в спальню – к Андрею. Тихо забралась под одеяло, думая о сыне, и впервые за несколько дней провалилась в глубокий, тяжелый сон.
24
Открывать глаза не хотелось. Раздражающе яркий свет выхватывал крохотные, дрейфующие в пространстве шарики пыли, заполнив собой спальню. Плотный воздух стоял на месте, давя на грудь. Она перевернулась на спину, накрыв локтем веки.
Было тихо.
Вера села, боясь вставать на ноги. Раскрыла глаза и тут же отшатнулась, выхватив собственное отражение в зеркале шкафа.
Лицо бледно-серого цвета, волосы спутаны. Рыжеватые зрачки – широкие и блестящие. Рыхлые опухшие щеки и темные морщинистые ободки под глазами. Болезнь высвечивалась сквозь нее, проступая, как чернила на бумаге.
Вера усмехнулась гармонии формы и содержания.
Злость и обида закачались внутри, точно высокая трава под хлестким ветром. Тело ее выгорало, а разум играл в кошки-мышки. Момент, когда нетерпение и гнев ломят страх – настал.
Мгновение она даже хотела пойти к психиатру, и, если надо, лечь в койку под препараты. Но лишь мгновение, неуловимый миг. Мысль развеялась, унесенная настроем бороться самостоятельно.
Вера оттолкнулась от матраца и пошла в ванную. В глазах закружился фейерверк прозрачных точек, но она не обратила внимание. На месте, где ее вырвало, ковер был чист.
Умывшись, она почувствовала себя лучше.
На кухонном столе лежала записка от Никиты:
«Мы с папой уехали искать клад». Внизу приписка от Андрея: «Хорошо отдохни. Мы тебя любим».