Вика
Шрифт:
Безымянный солдат растворялся, уходя в глубины сознания, точно утопленник, медленно погружаясь в темную бездну.
«Дверь в прошлое», – шмель подлетел к самому уху.
Слова ложились друг на друга, растягиваясь и ускоряясь, перетекая одно в другое, словно горячий воск. Вера почувствовала жар. Сердце дрожало, проваливаясь куда-то вниз, в пустоту.
«Прошлое», – глаза заволокло темными вихрями водянистого тумана. Вера моргнула, но как только веки разомкнулись, перед ней возникло серое маслянистое лицо – ее лицо.
«Она здесь».
– Привет, сестренка, – улыбка широко разъехалась в стороны, напоминая злобный оскал. Губы продолжали растягиваться, сомкнувшись в тонкую линию, поползли по скулам.
Вера снова моргнула.
Кожа стала подвижной, напоминая тонкое желе, обтекающее череп. Левый глаз, увлекаемый крохотными вращающимися спиралями, сдвинулся с места уползая вниз.
«Прошлое», – ухо вылезло на щеку. Губы опоясали затылок, наматываясь вокруг головы, подминая водянистую кожу и выдавливая зубы из десен.
Вера пыталась закричать, чувствуя на языке горькую слюну, но лишь хватала ртом воздух. Зубы с треском выламывались из десен, оставаясь болтаться бледными гирляндами на тонких изгибах корней. Волосы съехали на затылок, обнажая острую лысину.
Сердцова хотела отвернуться, закрыться руками, чтобы не видеть эту вращающуюся, безумную карусель, когда натянутые до предела ленточки губ лопнули и остатки зубов влетели ей в лицо, больно ударяя лоб и губы.
Вера почувствовала, как теряет сознание.
– …это все воображение. – Твердый голос Фикуса выволок ее из омута галлюцинаций. Вера быстро задышала, моргая.
Она по-прежнему сидела на полу, а теплые ладони Андрея лежали на ее животе. «Что произошло с ее лицом? Что вообще произошло?» – Вера стиснула зубы.
– Я сейчас, – она поднялась и быстро вышла из зала. Илья с Андреем удивленно переглянулись.
Заперевшись в ванной, выкрутила кран воды на полную и под монотонное журчание опустилась на корточки. Слезы съезжали по щекам вместе с тушью, оставляя черные дорожки. Закрыв лицо руками, она рыдала, вздрагивая телом от частых всхлипов.
Треск рвущихся губ по-прежнему тихо звенел в ушах.
10
Остаток вечер она была молчалива, изредка бросая фразы. Говоря без улыбок и интереса. Голод сменился отвращением к еде. Боясь, что ее вырвет, Вера смогла выпить стакан воды, сославшись на головную боль. Чудовищный образ искаженного лица кружился в сознании. Все, что ей хотелось – уснуть.
Болтал в основном Илья: взахлеб рассказывал истории из детства, об учебе в институте, о забавных случаях из врачебной практики.
Никита
Ровно в десять вечера, оставив посуду в раковине, Вера ушла спать, забрав с собой Никиту. Обняв сына, она уснула рядом. Ей приснился тот самый день, когда над ровной бровью Вики появился шрам.
11
– Надеюсь, это не из-за меня? – произнес Фикус.
– Не знаю. Может, правда голова разболелась, – пожал плечами Андрей, прикуривая сигарету.
– Как она вообще?
– Нормально. – Андрей отпил коньяка из круглого стакана. Кубики льда ударились о стекло.
Вдалеке ухнул филин. Было прохладно. Ветер чуть волновал листья сирени у веранды.
– Завтра я уезжаю, – произнес Илья.
Сердцов от удивления чуть не выронил сигарету.
– Звонил отец Тери.
– Неужели. С чего вдруг?
– Предложил мне помощь в лечении.
– Он не пришел на похороны собственной дочери и внука. Послал вас двоих, когда родился Ваня. И теперь предложил помощь?
Андрей покраснел, злость и отвращение смешались с алкоголем.
– Я знаю, что он козел. Но дело не в нем.
Илья изучал темноту за линией света. Затем резко перевел взгляд на Андрея. Губы его дрожали, глаза стали водянистыми.
– Я больше так не могу. Еще немного, и сдохну.
Он запнулся, глубоко вдыхая. Сердцов молча сел напротив.
– Смотри! – он сгреб рукав на левой руке, закатывая его по локоть. Все запястье было перемотано бинтом. Несколько красно-желтых пятен засохли на белой сетке.
– Ты совсем больной, – Андрей привстал, не глядя выбросив окурок во двор. – Мы с Верой уже вытаскивали тебя из петли. Натурально. Вдвоем, она с одной стороны, я с другой поднимали твою задницу пока ты дергался и хрипел, – он ударил кулаком по столу. – Год я бежал по первому твоему зову. Бросая дела и семью. Дошло до того, что я сам чуть не спился. А она, – Сердцов указал в сторону, – терпела мои похмелья и ни разу не закатила скандал. Теперь ты приперся сюда и показываешь мне результат.
В нем говорила обида. Все это время они с Верой старались поддержать друга, зная его одиночество.
Он схватил Илью за другую руку и рванул рукав вверх. Бледные линии сухожилий короткими буграми пересекали два тонких шрама.
– Ты же врач, – Андрей смотрел на сросшуюся кожу с отвращением. – Резать надо вдоль, а не поперек. Чтоб наверняка.
Он отпустил ладонь и залпом проглотил остатки коньяка.
– Только попробуй сейчас снова начать:
– Это я убил их, это моя вина, – громко промямлил Андрей, коверкая голос Ильи.
– Эти времена прошли, – хрипло ответил Фикус. – Дело не в этом. Я люблю вас троих. Просто… – он замялся. Дрожащей рукой достал сигарету и прикурил.