Виктор
Шрифт:
Конечно, погибший мужик практически наверняка заслужил подобную участь, но мне всё–таки стало его немного жаль. А вот Марк лишь почесал пузо. Он вообще был довольно чёрствым человеком. Возможно, потому что некроманты постоянно видели смерть и из–за этого жизни других людей для них постепенно обесценивалась.
Между тем мы покинули катакомбы и очутились среди промозглого тумана под вечерним небом, затянутым смогом.
Тут я решительно произнёс, глянув на Марка:
— Револьвер выкинь, а добычу снеси скупщику. Но только не ближайшему. А я пошёл, пристрою эту красавицу, а то у меня уже плечо
— Договорились, — кивнул парень и его тучная фигура растворилась в тумане.
А я двинулся в противоположном направлении.
Благо, улицы оказались пустынными. Их оглашали лишь звуки, несущиеся из цехов: металлический звон и глухие удары чего–то тяжёлого.
Однако уже скоро на улицы нестройной толпой устало выползут трудяги. Рабочий день подходил к концу. И мне надо было ускориться, дабы не предстать перед спешащими домой людьми с девчонкой на плече.
Придя к такому умозаключению, я отыскал разрисованную матерными словами скамейку и уложил на неё несчастную девчонку. Убедился, что карманы моего плаща пусты, а затем надел его на бедняжку, а то ещё замёрзнет.
И здесь мне улыбнулась удача. Вдали, почти скрытые туманом, показались две фигуры в характерных шлемах полицейских. Обычно стражи правопорядка сюда не забредали, а тут на тебе…
Я тотчас крикнул им, размахивая рукой:
— Эй, придурки! Идите сюда!
«Придурки» насторожились. И их руки легли на рукоятки револьверов, которые висели на поясе в кобурах.
А я указал рукой на девчонку и снова крикнул им:
— Ей нужно в больницу! Она под каким–то веществом! Проявите милость, господа. А я с вашего позволения изволю откланяться.
И я со всех ног бросился бежать. Но полицейские не стали меня преследовать. Они дождались, пока я почти скроюсь из поля зрения и лишь потом подошли к девчонке.
Ну всё, за неё теперь не стоит беспокоиться. Полицейские обязаны доставить её в лекарню. Хотя они и могли бросить её лежать на скамейке. Вряд ли, конечно, они так поступят, но всякое может быть…
Однако я сделал всё, что от меня зависело. И теперь судьба этой несчастной в лапах стражей порядка. Мне же пора в особняк. Вот только выкину в канаву револьверы…
Уже через несколько шагов мне подвернулась замечательная канава, которая могла похвастаться пузырящейся чёрной водой, покрытой масляной плёнкой. Я швырнул в неё оружие. И оно мгновенно ушло на дно. Отлично. А теперь можно топать на станцию подземки.
По пути к ней мне довелось лицезреть не совсем тривиальное зрелище. Я нагнал двух громыхающих доспехами паладинов. И они вели перед собой оборванного, лохматого паренька лет пятнадцати. Паладины надели наручники на его худенькие запястья, а ноги спутали верёвками, но так, чтобы он мог семенить маленькими шажочками. При этом на грязной шее парня обнаружился стальной ошейник, к которому крепился металлический прут в полтора метра длиной. Свободный конец прута держал один из паладинов. А второй боец был настороже. Он не сводил глаз с паренька.
Я обогнал их и взглянул на юного бедолагу. И только сейчас мне «посчастливилось» заметить серые когти парня и торчащие из–под верхней губы зубы–иголки. Одержимый! В несчастного юнца вселился бес. И теперь
В свою очередь бес не мог самостоятельно покинуть тушку парня. Для этого требовалось убить его человеческую оболочку. И только после этого бес мог оставить труп и вселиться в кого–то другого. Но конкретно этого беса ждут застенки ордена паладинов.
Я мрачно глянул в лицо одержимого. И вдруг почувствовал дуновение опасности. Мой мозг тотчас отреагировал должным образом. Он рефлекторно скользнул в транс, дабы без промедления создать магическое умение. А опасность вроде как исходила от одержимого. Он смотрел на меня абсолютно чёрными глазами, в уголках которых поблёскивали кровавые слезинки. Я непроизвольно встретился с ним взглядом. И в следующее мгновение произошло что–то невероятное… я будто бы почувствовал чужеродный разум, снедаемый навязчивым желанием утолить жуткий голод.
Тут одержимый бросился на меня. Благо удерживающий его паладин не растерялся. Он дёрнул на себя прут, из–за чего тварь упала на брусчатку.
А другой паладин грозно рыкнул на меня:
— Иди отсюда! Чего пялишься?!
— Иду–иду, — промычал я и ускорил шаг.
Во мне горели отголоски чужого голода. И я тряхнул головой, избавляясь от них. Кажись, помогло. Фух. Но что это было? Я вступил в ментальный контакт с бесом? Похоже на то. Твою мать! А так можно было? Оказывается, что да. Вот только мне на хрен не нужны такие эксперименты. Однако теперь я точно знал, что движет бесами — голод. Но вот насколько они разумны? По словам Люпена, в научных кругах считается, что бесы не намного умнее животных. И я сейчас убедился в этом, прикоснувшись к разуму беса. Отвратительный, надо сказать, был опыт. Поскорее бы забыть о нём.
И у меня вполне это получилось, пока я добирался до особняка учителя.
К моему изумлению, Вероника уже была дома, а вот Марк — ещё отсутствовал. Я не стал ждать его. Переоделся в форму академии, взял у Владислава книгу для маркизы и попросил магичку отправить меня обратно на остров. Она как раз накопила достаточное количество энергии. Но Вероника сначала возжелала узнать причину, побудившую меня заявиться в особняк. Мне пришлось сказать ей, что Люпен всё поведает за ужином. И только после этого Вероника создала портал. Я прошёл сквозь него и очутился на той самой поляне, где в земле лежали останки безвременно почившей горгульи.
Свежий воздух тотчас проник в мои лёгкие, и я даже застонал от наслаждения. Кайф! После грязного, липкого города остров показался мне земным Раем. Правда, весьма пасмурным Раем. Небо оказалось затянуто тучами, а ветки скрипели под напором промозглого ветра.
Я обхватил себя за плечи и быстрым шагом двинулся к опушке.
А когда вышел из леса, то первым делом глянул на башню с часами. Стрелки показывали, что надо было ужинать в особняке, дебил, поскольку в академии ужин — уже вот–вот закончится.