Виктор
Шрифт:
Интересно, что же задержало преподавателя? Да ещё в такой ответственный момент. Ведь у нас сегодня было первое занятие по бесологии. И мы даже не знали, кто будет преподавать эту дисциплину.
Но вот из коридора донеслись торопливые шаркающие шаги и в аудиторию с журналом в руке вошёл… Твою мать! Это же тот чёрт с экзамена! Как там его? Виконт Вильям Бранд. Желчный старик с крючковатым носом, который ненавидит барона Люпена за его высказывания о преподавателях академии. Всё! Абзац! Бесологию я не сдам!
Виконт же поспешно уселся за рабочий стол, поправил мантию, водрузил
— Доброе утро, господа студенты.
— Доброе утро, господин преподаватель, — хором поздоровались мы.
— Давайте сразу познакомимся, молодые люди, дабы потом не тратить драгоценное время, — проскрежетал старик и скользнул по нам изучающим взором колючих глаз, утопающих в набрякших веках. На мне он свой взгляд задержал, криво усмехнулся и ехидно сказал: — Хотя кое–кого из вас я уже знаю и не с самой лучшей стороны. Меня же зовут виконт Вильям Бранд. И как вы поняли, я буду вести у вас бесологию.
После слов виконта студенты начали с любопытством переглядываться. Кого это препод уже знает не с самой лучшей стороны?
А сам Бранд раскрыл журнал и принялся по списку называть фамилии. Народ же начал поднимать руки. Мол, да, такой персонаж присутствует на занятии.
Вскоре очередь дошла до меня.
— Полянский? — бросил виконт, склонившись над журналом.
— Здесь, господин преподаватель, — пробурчал я, вскинув лапку.
— Хм, что–то я не слышу в вашем голосе энтузиазма, присущего началу занятия, — ехидно заметил старик, глянув на меня сквозь стёкла пенсне. — Или вы не рады, что именно я буду вести у вашей группы бесологию?
— Рад, премного рад, — попытался приподнято выдать я, но вышло совсем неубедительно.
Мои сообразительные одногруппнички сразу смекнули, что между мной и преподом пробежала чёрная кошка размером со слона. Многие аристократы злорадно посмотрели на меня, а некоторые простолюдины — с жалостью. Ведь для одних после полевой тренировки я стал дерзким выскочкой, а для других — чуть ли не героем. Правда, среди простолюдинов хватало завистников, но это уже другая история…
В нынешней же истории Вильям Бранд снова усмехнулся и продолжил называть фамилии. А потом, когда фамилии закончились, он снял пенсне, потёр глаза и продребезжал:
— Возможно, кто–то из вас, господа студенты, слышал о четвёртом пункте устава академии. А может, даже уже все знают о нём. Однако я всё равно должен поведать вам об этом пункте, дабы впредь не возникало конфликтных ситуаций. Итак, все вы знаете, что помимо обычных оценок в академии ещё существуют баллы, которые заносятся в табель. Так вот по окончании недели деканаты сравнивают показатели всех студентов и формируют табель группы. Сейчас у вашей группы… — Бранд замолчал, глянул в журнал и продолжил: — Пятнадцать баллов. И наибольший вклад в этот табель внёс граф Орлов. У него четыре балла. Благодаря этому всю нынешнюю неделю студент Орлов будет первым выбирать себе напарников, задания и прочее, прочее…
Народ посмотрел на высокомерную физиономию юного графа. А тот сидел с таким видом, словно все так и должно быть и никак иначе.
Громов же аж позеленел от злости. И ещё больше его вывели из
— Также хочу уведомить вас о том, что студенты на практических занятиях занимают места в соответствии со своим положением в табеле. Поэтому, молодые люди, вам сейчас придётся поменяться партами. Граф Орлов останется на своём месте, за первой партой, а вот барон Громов уступит место… Полянскому, так как у него три балла и он идёт вторым в табеле.
— Господин Бранд, я не уступлю место этому безродному бастарду! Ему самое место на галёрке вместе с простолюдинами! — горячо запротестовал барон, брызжа слюной, которая едва не закипала в полёте.
— Студент Громов, я прекрасно понимаю ваше негодование. Однако в академии такие правила. Извольте их соблюдать, — строго изрёк виконт и кисло поглядел на меня.
Бранду явно хотелось отправить меня не на вторую парту, а за ворота академии, но всё те же правила не позволяли ему сделать это. По крайней мере, не позволяли ему сделать это открыто…
А я в свою очередь осознал, что враги вокруг меня множатся крайне быстро. Теперь Громов точно запишет меня в число тех, кому нужно в обязательном порядке нагадить под дверь.
Барон меж тем немного попыхтел, но потом всё же освободил парту. И студенты расселись так, как им предписывало положение в табеле. Я таким образом очутился в первом ряду между Орловым и Меццо. Бранд же красовался всего в двух метрах от меня. Он сидел лицом ко мне за своим преподавательским столом. И нам обоим не доставлял удовольствия сей прискорбный факт.
Виконт вздохнул, мрачно глянул на меня и громко отчеканил:
— Господа студенты, напоминаю, что вы можете исправить своё положение в табеле. Для этого нужно всего лишь получать положительные баллы. Исходя из своего многолетнего опыта, я могу с уверенностью сказать, что иногда на верхушку табеля случайно попадают студенты, которые этого совсем не заслуживают. Но на дистанции — справедливость торжествует. И такие выскочки всегда оказываются там, где им самое место.
Посыл Бранда мне был вполне понятен, как и многим другим студентам. Тут не надо было обладать айкью Эйнштейна, дабы смекнуть, кого виконт назвал выскочкой. Меня, кого же ещё… Вот же гад старый.
Я прям почувствовал, как надо мной сгущаются тучи. Теперь ежели я упаду в конец табеля или хотя бы спущусь в середину, то на меня обрушится настоящий шквал насмешек. Особенно будут усердствовать аристократы. А они великолепно умеют зубоскалить. Дворяне ведь и так думают, что я случайно оказался на втором месте. Придётся как–то выкручиваться из этой ситуации…
Глава 23. Контрабанда
После бесологии у нас шла лекция по монстрологии. Она проходила на четвёртом этаже в большой аудитории, которая вместила половину курса. Тут собралось около двадцати групп. И хорошо, что во время лекций не надо было соблюдать правила, которые диктовал табель. А то бы студенты целый час выясняли, где им положено восседать в соответствии с полученными баллами. А так — аристократы привычно заняли первые ряды, а простолюдины облюбовали верха.