Виргостан
Шрифт:
«Мы вместе!»
– Давай откроем вернисаж? – обращается Верика уже вслух.
Евсения с готовностью достает загрунтованный холст.
. . .
– Черный цвет очень хорошо впитывает солнечный свет!
– В том то и дело, что он не отражает. Лучшим цветом для отсвета является белый.
Степень яркости отсвета зависит от качества и чистоты отсвечивающей поверхности. Верика тщательно начищается. Вокруг нее образуется солнечный круг.
От света нет тени, от света есть отсвет. У Верики есть Евсения. У Евсении
…часы мировоззрений
Верика с Евсенией гуляют по парку. Листья на земле сегодня желтые, а деревья темно-коричневые с голыми ветками. Верика останавливается:
– Смотри-ка! Деревья похожи на руки, тянущиеся к небу.
Бредут по тропкам горного лабиринта. Фибры души наполняются энергичным воздухом и выталкивают на волю восторженные возгласы. Верика с Евсенией запускают всем привет. Завтра он уже будет слышен на другой стороне Чопли.
. . .
В горах, как обычно, снимают кино. Мужчина в кепке, с усами, в светозащитных очках кричит в жестяной рупор: «Мотор!» И другой мужчина в кепке, с усами и в ветрозащитных очках начинает бежать к аэроплану. Режиссер опять кричит: «Мотор! Мотор!» Летчик заводит самолет. Рев двигателя. Из рупора вылетают невесомые буквы, и по ним можно прочесть слово «Стоп…» и за ним следом еще какое-то. Но самолет уже срывается с места. На съемочной плошадке профилактическая паника. Верика и Всеша кампанейски переживают.
По склону сползает улитка, разворачиваясь и сворачиваясь каракулем.
. . .
Естественная тишина на лужайке сменяется стуком деревянных подков. Верика с Евсенией намерены сразиться в шахматы.
– Сразу сдаешься?
– Здесь не принято сдаваться.
Верика играет белыми. На ее половине поля кипит работа по уборке урожая. На противоположной стороне, увязая по щиколотку в снегу, выстроились шеренги черных фигур.
На первом же ходу Верика рубит пешкой черного короля.
– Разрешите доложить. Игра закончена! – сообщает пешка в шлеме, похожем на корнеплод.
Всеша опешивает и пытается возразить:
– Разве это по правилам?
– Это шахматы без правил.
– В таком случае игра продолжается! – провозглашает Всеша и берет в плен неприятельскую королеву.
– Шашечный прием, – сокрушенно констатирует поверженная белая королева.
– Чья победа?
– Ничья. Перерыв на ужин.
Посреди поля сиротливо развевается полотнище флага, по древку которого вьются первые усатые побеги
Назревает час триумфа…
. . .
– Всеша! А ты умеешь писать книжки?
– Картинками или буквами?
– И тем и другим.
– Красками или карандашами?
– И тем и другим.
– Да.
– Давай напишем книжку?
– Давай. А кто будет писателем?
– Я буду диктовать, а ты – писать.
– Значит, ты – диктатор.
– Всеша! Бери, пожалуй что, карандаш и записывай, – провозглашает Верика.
Всеша одобрительно кивает.
«Жил-был художник, который смотрел в окно и рисовал каждый день одну и ту же картину. И каждый день она получалась по-разному – то с облаками, то без. Художник умер, а картина так и осталась незаконченной».
– Точка? – уточняет Евсения.
– Да, – кивает Верика, вытирая кисти рук подсолнуховой салфеткой.
Поступает также предложение написать о бессмертных растениях. Верика диктует, Всеша редактирует. Очень скоро многое из тайного становится явным. Каждый тысячелетник рождается в меру неуязвимым. Есть то, что превыше всего, и есть что-то превыше всего. Это разные вещи. Первое очевидно, второе еще не раскрылось. Текст уходит в оформление. Всеша подбирает шрифт, Верика кушает виноград.
В книге нарастает возмущенный ропот. Евсения успокаивает недовериков:
– Не волнуйтесь, это никакая не альтернатива. Это издание-однодневка.
Нисходительным тоном доносятся реплики облегчения:
– А, ну-ну! Дерзайте. В добрый путь. Ни пуха ни пера.
Верика интересуется у Евсении:
– А ты когда нибудь видела этих самописцев?
– Нет, они невидимые.
– Но мы ведь слышим их!
– Этого не должно быть. Это недоразумение какое-то, на уровне мистики.
…отсветствия друг другу
Верика направляет лучик прямо в глаза Всеше:
– У тебя есть кругляшок на левой руке?
Всеша подхватывает лучик и отправляет обратно:
– Нет. А у тебя?
Верика начинает светиться:
– А у меня есть.
Всеша отсвечивает:
– Это дается с рождением.
. . .
Евсения облизывает палочку от леденца.
– Загадывай желание.
Верика непринужденно раскручивает загаданное на указательном пальце, как цепочку:
– И когда это произойдет?
– Это произойдет неожиданно.
– Ну что ж, теперь я знаю муравьиный язык!
. . .
– Послушай, Верика, у тебя всегда все происходит так, как ты думаешь?
– Скорее, я думаю так, как все происходит.
– А тебе снятся сны?
– Нет.
– А ты видела когда-нибудь ночь?
– Я засыпаю в конце дня и просыпаюсь в начале дня.
– А сколько ты живешь?
– Я живу сегодня.
– Так мало?
– Но завтра ведь опять будет сегодня.