Вишнёвый луч
Шрифт:
– Я понимаю тебя. Интеллектуальная скорость гениев и пророков принципиально отличается от мирской, но ведь продукт общеважен, то есть сверхнеобходимое сообщение приходится подстраивать под их неприспособленную скорость, и тогда толпа убивает пророка, потому что у него звуковая волна резкая, сильная, воздушная... Вот зачем нужна безусловная, универсальная символика, а лучше всего - магия. Любовь.
– А ещё лучше - деньги. Так толпа понимает быстрее всего. Если бы я играла реже, если б не десять титулов с международных
– Ты, видимо, универсальный символ?
– Да, милый, скоростью ломается не только время. И всё пространство трещит, и все его молекулы разлетаются от гибельных рук скорости, и даже птицы вымирают. Знаешь, сколько видов птиц погибло?.. Я обязана быть универсальной. Я как символ, понимаемый всеми вне зависимости от условий.
– Да... А ведь в институте меня это радовало. Мы по истории философии проходили, что универсальный - единственный тип символов, "в которых связь между символом и тем, что он символизирует, не случайна, а внутренне присуща самому символу".*
– Это хорошо в институте, но очень плохо в поезде, который уносит нас в гроб.
– Зачем ты говоришь афоризмами? Это очень опасно. Побудь ещё женщиной!
– --------------------------------------------------------------------------------
* Э. Фромм. Душа человека. М., "Республика", 1992, с. 188
– --------------------------------------------------------------------------------
– Как ещё? Мне касаться тебя уже больно. Людям любящим всегда плохо.
– Правда? Разлюби меня.
– Уже лучше! Совсем хорошо.
– Универсальный символ, раздвинь пошире ножки, я буду рассматривать тебя. Пробираться, прощупывать, перебирать, комментировать, хочешь?
– Встань на колени. На полу. Я повернусь к тебе глазами, а спиной упрусь в стену купе. Я хочу выглядеть как можно противнее, распахнутой до омерзения, распаханной, как неаккуратная грядка, чтобы тебе потом всю жизнь по ночам мерещилось это заполошное зрелище. А когда я раскину ноги, ты ещё представь, что у меня в руках скрипка и я играю что-нибудь сентиментальное. Марш Мендельсона, к примеру...
– Можешь взять трубу или контрабас. Я не восприимчив к постмодернизму, и у нас нет времени на церемонии. Мы можем успеть и сделать только самое главное, то есть всё самое необходимое.
– А ноги - необходимое?
– Мне надо самому проверить: сколько неловкости нам надо для устранения этой дикой, невероятной близости. Мы с тобой уже никогда не погуляем под какой-нибудь луной в ромашках и соловьях. Какая умница эта наша великая классическая литература, что всё уже пережила и описала! У нашего поколения уже нет на это времени. Дай Бог хоть дотянуться на миг до другого человека, хоть успеть коснуться перед смертью. Мы жертвы массовой
– Почему ты так грустен? Возьми мои ноги... А я возьму контрабас... Это не очень массово. Довольно элитарное искусство поспешности. В смысле, у нас. То есть - мы сами. Нам этот поезд дарит определённый отрезок. Он определён.
– Да, как говорили наши бабушки: купили отрез на платье. И ещё: кусок материи.
– А дедушки ходили в пыльниках.
– Это прадедушки. А дедушки уже терзались в нейлоновых рубашках.
– И всё это кончилось.
– Мы тоже кончимся, поэтому давай сюда ноги и всё остальное.
– Вот, пожалуйста.
– Спасибо.
– Не за что.
– Да уж. Лохматая. Не ходишь в салоны?
– Я работаю скрипачкой. Забыл? Я по другой части.
– Лучше б ты работала уборщицей.
– Уборщицы тоже ходят замуж и пользуются поездами дальнего следования. Реже, чем скрипачки, но бывает.
– Уборщицы часто бывают замужем... Слушай, что это за дебри такие? У тебя есть бритва?
– Что? Сейчас? Здесь?
– Да. Здесь и сейчас.
– А как же...
– Ты боишься мужа?
– Ну...
– Ты же любишь меня. Муж обойдётся. Мы с тобой не можем жить друг без друга, поэтому я сейчас же тебя тут побрею. Посиди так, я за водой сбегаю.
– Куда?!
– К проводнику.
– Он спит. Лучше в туалет. Возьми мою косметичку, она водонепроницаемая. Набери в неё тёплой воды, пожалуйста.
– А если вода будет холодная, ты выйдешь завтра замуж? Не опускай ноги! Говори! Если в кране будет только холодная вода, с кем ты будешь жить?
– Послушай, милый мой, я никогда не брилась... там. Может быть раздражение.
– У меня по всей душе от тебя такое раздражение, словно с неё всё тело сбрили. Я скажу своей невесте, что заболел и не могу на ней жениться.
– Чем заболел?
– Ну не знаю... спидом, например. Вряд ли этого недостаточно для разрыва помолвки.
– А вдруг ты ей любой нужен? С чумой, проказой, холерой?.. Ты же говорил, она у тебя люкс. Она тебя любит?
– Вчера по телефону она ни одного слова кроме "люблю" не сказала ни разу.
– Мой тоже.
– Не опускай, пожалуйста, ножки, ну пожалуйста, я только немножко побрею... мне безразличны чувства... наших наречённых. Я сейчас!
– Пойдём вместе.
– Женщина не может ходить по вагону с поднятыми ногами.
– Никогда не поздно учиться.
– Я быстро!
– Ой, уже светает, смотри! Скоро пойдут болота... Нас ждёт город Святого Петра...
– Сиди. Я вспомнил: у меня в чемодане есть литровка пива. Давай с пивом?
– Давай. А пену куда?
– В твою косметичку. Поехали.
– Н-да. Ой, холодно!
– А ещё что?
– Страшно. Приятно. Стыдно. Ой...
– Ну вот, я всё сбрил. Там и было-то...