Вкус крови
Шрифт:
Глава 17
Неожиданно темноту прорезал высокий голос Ботаника:
— Макс, ты чего? У тебя астма?
– С…свет включи, уби… убивают, — слабо прохрипел я, еще пытаясь бороться.
Паша услышал меня. Он быстро воздел себя на ноги и торопливо включил свет. Лампочка осветила комнату. Душившего меня парня я мигом узнал — это был полуголый Паук, который, судя по всему, прямо из постели ринулся убивать меня.
Обалдевший от увиденного Ботаник истошно заорал, схватив душителя за плечи, и пытаясь отцепить его от меня:
—
Но он никак не реагировал, а слабосильный Паша ничего не мог поделать с его захватом. Я задыхался все сильнее. Тогда Ботаник схватил табуретку и ударил парня по голове: хорошо так приложился, будто всю жизнь готовился к этому удару. Его импровизированное оружие хрустнуло и разлетелось на две части. Глаза лысого закатились, пальцы ослабли, и он рухнул на меня, потеряв сознание. Я кое-как выполз из-под его тела и проговорил сквозь кашель, судорожно потирая побагровевшую шею:
– Вя… кха… жи… вяжи его.
Надо отдать должное Ботанику – он не растерялся: быстро вытащил из своих вещей два ремня и зелье здоровья. Ремнями он связал Пауку щиколотки и запястья, а склянку бросил мне. Я неловко поймал ее и опустошил на одну треть.
Паша обессиленно сел на пол, запустил руки в свои волосы и прерывисто дыша, сказал:
– Почему он тебя? Что ты ему сделал?
– Не зн… агх… не знаю, – просипел я, глядя на то, как дрожат мои пальцы. – Спа… спасибо, Паша.
– Ага, – отстраненно кивнул головой лекарь, не спуская растерянного взгляда с Паука.
Я же глянул на Ботаника и с ужасом подумал, что побывал на волосок от смерти. Если бы не лекарь, да еще и дух, то мне был бы конец. К тому же страшно повезло, что оружие Паука не выстрелило. Кстати, почему? Я нырнул под кровать и вытащил его оттуда. Предохранитель. Его гранатомет стоял на предохранителе. Странно. Почему он его не снял? Забыл? И тут мне вспомнились глаза Паука. Они были стеклянными и абсолютно лишены эмоций, ровно как тогда у Клюки, и лицо у него было таким же деревянным и неестественно застывшим как у старого сторожа. Многое встало на свои места.
Внезапно Паша вскочил на ноги и прямо босиком в трусах выбежал из открытой двери, бросив мне напоследок:
— Я за Спартаком! Пусть он разбирается!
– Удачи, кха, — прохрипел я ему в спину и поднялся на ноги.
Надо одеться перед появлением такого начальства. На оглушенного парня я внимания не обращал, хотя и ожидал, что он сейчас начнет биться в конвульсиях и изрыгать пену. Но прошла уже минута -- на мне появились штаны и футболка – а он все так же недвижим и, похоже, не собирается кочевряжиться, как Клюка. Я наклонился над ним. Лежит недвижимо и вряд ли, когда очнется, вспомнит, что тут происходило. Паук точно действовал не по собственному разумению, а находился под контролем тех же сил, что предупредили меня на Перепутье. Только в этот раз они захотели меня убить. Нет, не сходится. Если за всем этим стоит одно существо, то зачем тогда оно меня предупреждало, а сейчас пыталось убить? Видимо, действуют разные силы, которые настроены ко мне диаметрально противоположно.
Я сел на кровать и прижал ладони к вискам. Мой мозг принялся строить теории и предположения, но все они заканчивались тем, что я приходил к тому, что мне совершенно непонятно, кто за всем этим стоит. Шаманы, ведьмы или подобные им люди как-то не очень вписывались в эту историю, но я все же не сбрасывал их со счетов. Конечно, на роль неизвестных кукловодов больше всего подходили духи. Но почему они решили убить меня из-за того, что я не совсем человек? Какая им разница? Например, книжник посчитал меня достойным человеком, а домовой и вовсе мой, наверное, друг. Да, они не знали, кто я, ну и что? Я ведь ни одному духу не перешел дорогу, а выходит, что кто-то из них хочет убить меня, а кто-то – предупреждает.
Неожиданно раздался скрип калитки, а потом до меня донеслись быстрые шаги нескольких человек и в дом торопливо вошли трое: Ботаник, Спартак и тот боец, который сидел в предбаннике полковника. Двое последних успели облачиться по форме. Один только Ботаник щеголял трусами. Даже Паук, помимо трухонов, мог похвастаться еще и майкой.
Спартак быстро оглядел комнату, потом скользнул взгляд по мне и остановился на татуировке. В глазах полковника как будто бы мелькнула тень узнавания. Он отнял от нее взор и отрывисто рыкнул мне в лицо, косясь на Паука:
– Что здесь произошло, солдат?
Я как мог, изложил ему ситуацию, иногда потирая саднящее горло. Паша молча кивал головой, подтверждая мои слова. Выслушав меня, полковник хмыкнул и приказал безымянному бойцу:
– Выйди и карауль снаружи.
Он отдал честь и покинул комнату. Ботаник проводил его рассеянным взглядом, а потом встрепенулся и кинулся к своим вещам, начав натягивать на себя одежду.
Спартак грозно на меня поглядел, а затем проговорил, хмуря лохматые брови:
– Почему Паук попытался убить тебя? Что между вами произошло?
– Ничего, – пожал я плечами.
– Вообще-то…– неуверенно донеслось от Паши.
– Что «вообще-то»? – мигом выстрелил вопросом полковник, нацелив на него пытливые глаза. – Говори.
Стараясь не встречаться со мной взглядом, Ботаник рассказал Спартаку о том, что было в кузове грузовика: как Паук отреагировал на то, что я сказал ему о своей вере в драконов.
Полковник заложил руки за спину и процедил:
– Не повод. Если бы Паук из-за такого убивал, то он бы уже давно отправил к ядрёной матери половину охранки.
– Согласен, – поддакнул я, тщательно размышляя над тем, стоит ли мне говорить о том, что я полностью исключаю самостоятельное решение Паука убить меня. Если скажу об этом полковнику, то мне придется объяснять ему, почему я так считаю. Но если промолчу, то Паука ждет нешуточное наказание. Возможно, стоит отделаться полуправдой?
Неожиданно лысый разлепил глаза и протяжно застонал. Все взоры в комнате мигом уставились на него. Он недоумевающе похлопал ресницами, скользнул изумленным взглядом по своим связанным рукам и ногам, затем прошелся по нашим лицам и ошарашенно выдохнул: