Вкус жизни
Шрифт:
– Ученые-биологи утверждают, что любовь – это невроз. Влюб-ленность, может, и невроз. Только не любовь. Я любила и притом была спокойна, уверенна и счастлива. Нервы мои всегда были в порядке именно благодаря любви. Счастливым надо быть тихо… и внутри. Я такая, потому что у меня был мой Саша… А могла бы не на той странице открыть книгу жизни. Судьба даровала мне удивительного мужа.
Помню, объяснился мне Саша в любви и заплакал от полноты чувств, услышав мое согласие. Я была потрясена… Эти его слова и теперь звучат во мне так, словно я слышу их впервые… Это были самые прекрасные минуты его жизни. Потом было счастливое познавание друг друга... Он всегда останется
– Такое совпадение равносильно чуду, – сказала Инна.
Лиля вдруг вспомнила одну свою знакомую. Та хвалилась, что муж ее «все пальчики ей обцелует…» Только не ее это была заслуга. Он умел любить. А она обыкновенная хитрая стерва, которая житья никому не давала на работе. И детей своих разводила с невестами и женами. Разве такой угодишь? И за что любил? Двуличной была…
«Столетний дуб в лесу повалился. Алла исповедуется! Откровения подруг ослабили и открыли всегда надежный клапан ее сердца?– изумилась Кира. – Может, хочет помочь мне изменить настрой девчонок? Не удастся ей переломить ситуацию. Не тот случай».
– В Сашиной семье из поколения в поколение передается одна нехитрая притча. «Пришли ученики к старцу в его келью – он почувствовал, что дни его сочтены, – чтобы проститься, поблагодарить за труды его праведные и выразить почтение его святости. А он повел их в деревню. Когда они вошли в чей-то двор, навстречу им вышла женщина со взрослыми детьми. И тут старик встал перед нею на колени со словами: «Вот кто святой. Она вырастила прекрасных детей».
Женщины притихли.
«Конечно, не все так однозначно в любой жизни. И в душе Аллы, наверное, были и разлад, и метания, и печаль. Все было, – мысленно на все сто не согласилась Лена с идеализированным образом семьи подруги. – Но теперь пустое, суетное, мелкое ушло и осталось торжество переживания редкостного чувства: величия любви…»
– Стоило Саше только подумать, а я уже высказывала взглядом его самую сокровенную мысль, и он радостно улыбался нашему пониманию. Мы оба мгновенно воспринимали внутренние посылы, понятные только нам двоим… Любила я его очень, но не уберегла, – как-то по-бабьи горестно выдохнула Алла и добавила с печальной усмешкой: – Человек никогда не скажет: довольно, я уже счастлив… А что стало бы с могуществом женщин, если бы не мужское тщеславие?.. Но это уже другая тема…
Я каждый день перед сном трогаю последний Сашин подарок. Я как бы прикасаюсь к его рукам, целую и засыпаю…
Алла говорила тихо, словно сама с собой. И ее огромные под выпуклыми очками глаза наполнились слезами. Она замолчала. Она больше не могла говорить о любимом, а уйти от мыслей о нем ей не удавалось.
«Александр ушел из жизни, любя Аллу. Он оставил ей счастье до конца дней чувствовать себя счастливой, поэтому у нее нет полного одиночества, как у меня. Даже Андрей ушел от Лены пусть как-то неправильно, но по-своему любя ее. А мои мужья расходились со мной в злобе, и у меня от них оставалась одна обида. Я ненавидела мужчин из-за того, первого… сломавшего мне жизнь, – думала Инна. – И Лиля вспоминает своего Диму с жалостью. И если бы он «по пьяной лавочке» не ушел к той пьянчужке, то, несмотря на их трудную жизнь, она бы никогда не говорила о нем плохо, потому что считала бы свое предназначение исполненным до конца. Предательства не простила».
«Тело долго не живет, когда из него уходит душа… У подруги Нелли случился инфаркт после того, как она узнала, что муж всю жизнь любил
Для ощущения контраста? Так уж повелось, что на все радостные случаи из чужой жизни она находила вокруг себя что-то грустное… После развода с Дмитрием в ней все больше печальные истории копились.
«Как по-разному у нас складывалась жизнь. А все мы хотели одного: счастья, любви, радости…», – Инна судорожно вздохнула. Боль жестким обручем охватила ее грудь. Слезы прихлынули к глазам, но она подняла их к потолку и переждала момент слабости. Она не хотела растравлять себя вечным вопросом «за что?», но отвязаться от риторических вопросов ей не удавалось.
«Каково было мое предназначение? В чем было мое счастье? Всю жизнь истратила на поиски приличного мужа. Стоило ли это того? Нет… Было и хорошее. Отец недолго, но любил. И предал. Была первая любовь, было счастье. И он тоже предал. Мама была, бабушка. Детдомовские были лишены и этого. Что еще? Лена, Антон. Кто-то сказал, что счастья много в одни руки не дается.
Хобби? Хотела бы поездить по свету, пообщаться с умными людьми. А мне доставались только телепередачи «В мире животных» с Сенкевичем и Дроздовым. Что хорошего кроме работы я сделала? Когда любила – отдавала себя полностью. Да, видно, не тем… Мало любила? А много ли любили меня? Даже мать… Предательство мужа сделало ее бесчувственной даже к себе. Лена. Прелесть какая была девчонка! А много ли ей досталось любви? И все же больше, чем мне. Она познала материнство и сыновнюю любовь. А Эмма? Кто следующий на заклание судьбы?.. Мужья… В гробу я их всех видела и в белых тапочках. Ленка сейчас сказала бы, мол, попридержи вожжи… Когда выпадают хорошие дни, я держусь, как никто другой, молодцом. Ну а коль всерьез постучалась беда, то, как говорится, отворяй ворота».
Стремясь успокоиться, Инна попыталась вникнуть в разговор сокурсниц. Ей требовалось найти повод подразнить очередную «жертву». Чего-то другого для отвлечения от тоскливых дум придумать у нее не получалось. «Милу бы сейчас послушать, – подумала она с тоской. – Рассказывала она всегда весело, подшучивая и издеваясь над всеми сразу, и над собой в первую очередь. А теперь она молчит. Несчастье сломило. Шутка ли… все мужчины семьи разом…»
– …Умная женщина не станет замечать мелкие недостатки мужа, – задумчиво сказала Лера, подтверждая какую-то мысль Аллы.
А Рита о своем втором муже вспомнила:
– Мой никогда не рассказывал о своих неприятностях на работе. Не допускал в свои дела. Не хотел плохо выглядеть в моих глазах – самолюбивый был. А ведь одна голова хорошо, а две – лучше. Скольких ошибок мог бы избежать! Я могла бы внушить ему уверенность. Она же у него была показная.
– Всем хочется быть или хотя бы казаться умными и красивыми. Не зря же мы украшаемся словами, одеждой, – сказала Жанна. – А мы, женщины, еще и кокетством. В кокетстве есть обаяние и определенная раскованность.
– Можно подумать, что мужчины не кокетничают! Да сколько угодно, – неодобрительно фыркнула Инна.
– Хитрая жена будет выпячивать недостатки, использовать их, чтобы принизить мужа. И еще неизвестно, кто из двух женщин окажется в большей выгоде, – вернулась Лера к словам Жанны.
– Саша тоже иногда шутил по поводу превосходства женской хитрости над мужской мудростью, – улыбнулась Алла теперь уже своей обычной, неизменно приветливой улыбкой.
– Как ни странно, парадокс заключается в том, что… – Аня смутилась, подправила очки безымянным пальцем… и не закончила свою мысль.