Вкус жизни
Шрифт:
«Учительская привычка, – подумала Лена, – руки-то всегда мелом измазаны».
«Аня – старушка с фигурой пятнадцатилетней девочки, а лицо постоянно выражает уже давно ставшую привычной покорность судьбе, приобретенную ценой слишком ранней утраты иллюзий. Она всегда была доброй, слишком честной и держалась немного виновато, словно знала, что и ее есть в чем упрекнуть. Когда Бог раздавал самоуверенность и наглость, она дремала. Подспудное искушение сойтись с подругами ближе толкает ее к диалогу, а страх быть непонятой останавливает. Наверное, думает: никогда не знаешь, на что
«Все-таки Анька неплохая девчонка. Такие кукиш в кармане и камень за пазухой не держат. Слушать умеет и делает это, проявляя к собеседнику неподдельный, а не просто вежливый интерес. И удивляется очень натурально! Она часто не понимает, куда я клоню, и оказывается в смешном положении, но ведь «не всем дано летать», – подумала Инна и усмехнулась над собой: что-то меня «не в ту степь» понесло.
– …Любовь и выгода?.. Ну да, смотря кто какую цель преследует, – неопределенно протянула Галя.
– …Если муж понимает и ценит ум женщины, тогда имеет смысл его выставлять или применять. А так… лучше дурочкой прикинуться и молотить свою копну на благо детей и внуков. Я, например, розетку сама могу починить. Но должен же муж хоть что-то делать по дому. Иначе совсем мышей перестанет ловить. Не зря же говорят, что женщина сильна своей слабостью. Может, и правда счастье женщины состоит в том, чтобы хоть иногда позволять себе быть слабой. У меня получалось. Только сильному мужчине тоже иногда хочется преклонить голову на колени своей слабой женщине, – задумчиво, будто в пустое пространство сказала Жанна.
– Не встретила я такого, чтобы могла допустить в свое сердце, – тихо обронила Аня.
«Это, конечно, поза. Сейчас самое время исповедоваться… Женщины в отсутствие приличных внешних данных обычно не питают несбыточных надежд… Даже примитивные уловки – кокетство и близкие женские слезы – мимо нее. Какие уж там мужчины? Вот они к ней и ни ногой... Ей надо такого же, как она, зануду, – подумала Инна. Ее на мгновение передернуло легким привычным презрением к высказыванию Ани. – …Хотя, если глубже вникнуть, она приспособлена к жизни лучше других, потому что всегда ожидает самого худшего, ее ничем сильно не испугаешь. А ноет она больше по привычке».
– Насколько я помню, Алла, – криво ухмыльнулась Инна, – твоя мама была великой труженицей, надежным оплотом вашей семьи, доброй няней всем вам. Что-то я не разглядела сияния нимба над ее головой... Ведь два начальника в семье – перебор. Не правда ли?.. Что, рыльце в пушку?
– В нашей семье каждый достойно и с любовью нес свой портфель обязанностей, – мягко ответила Алла на выпад Инны. – Счастье человека во многом зависит от силы его души, от той высоты, которой она способна достичь.
Алла говорила, будто взвешивая каждое слово. Нечего ей было возразить.
«Умолкла Инна. Должно быть, и ее проняло откровение Аллы. Дрогнуло гранитное сердце… И меня рассказ Аллы как-то странно взволновал, – подумала Лера. – Мой Леня по молодости был невероятно ранимым, ломким. Ахиллесова
– Любовь! Она – радость, боль, счастье? Кого любить? «Тайна сия велика есть». Как тут не ошибаться? Все мы дилетанты, по первому разу живем,– брезгливо сморщилась Инна и тут же неожиданно расхохоталась.
– Любят того, о ком болит сердце, – просто ответила ей Алла.
– В мой огород камешек? Я любила один раз – в семнадцать лет. Мне этого на всю жизнь с перехлестом хватило, – зло вспылила Инна. – Можно лгать другим, себя обмануть невозможно.
«Ну и перепады в настроении», – поразилась Жанна.
– Никогда не зарилась на чужое счастье… По своему опыту знала: чем ярче и глубже любовь, тем тяжелее разочарование. И все же когда я любила, мне все было по силам, я готова была идти на любые жертвы. Без любви, пусть даже несчастливой, все становится безразлично, неинтересно, не хочется жить… Любишь, если чувствуешь, что без него не можешь существовать, когда хочешь сделать для него максимально возможное, – со вздохом констатировала Лиля.
– Человек счастлив, только если он кому-то нужен, – подтвердила Жанна.
– Ты о нас, о женщинах? – с усмешкой уточнила Эмма.
– Когда любовь погибает, то способность созидать превращается в разрушительную силу, – высказалась Инна.
– Любовь – субъективная иллюзия, и все-таки она важна потому, что лучшего у человека нет, – медленно, врастяжку произнесла Галя.
– Счастье – это такой итог жизни, когда не страшно уходить, зная, что не зря прожил, – сказала Эмма тихо.
– Уходить всегда страшно… – сказала Алла еще тише.
Наступила длинная философская пауза. Все словно прислушивались к своим тайным мыслям.
– Чего молчишь? Тебе неинтересно? – Это Жанна теребит Лену. – Опять уходишь в сторону?
– Нет, я сижу на месте, – вяло отшутилась Лена.
Гость
Настырный долгий тройной звонок в дверь будто встряхнул женщин. Они одновременно замолчали и с любопытством посмотрели в сторону Киры. А та загадочно-приветливо улыбнулась им и пошла открывать. Тогда они вскочили с мест и сгрудились у дверей в зал.