Вкус жизни

Шевченко Лариса Яковлевна

– …Мы все жалуемся, что дети мало читают. Совсем недавно сидела я в сквере около школы и нечаянно подслушала разговор двух школьников. Один мальчик злился, что «замахала его училка» внеклассным чтением, а второй рассказывал, что в пятом классе он все лето читал и честно записывал отзывы по каждой прочитанной книге, как учили его в четвертом классе. Но новая учительница в сентябре не взяла тетради на проверку, никого не отметила, не похвалила. «Зря, дурак, старался, – обиделся я. – А на следующий год она даже не спросила, читали ли мы летом что-нибудь или нет. Перед седьмым классом я даже список необходимых книг не смог получить от нее. В общем, читаю я теперь одну фантастику, и никто меня не дергает».

– …Никогда дети так много

не читали и не писали, как сейчас в Интернете. Компьютер вытеснил ручку и бумажную книгу.

– …Телевидение не вытеснило радио, и компьютер не вытеснит личное общение. А вот нам приходится предъявлять к себе большие требования, чтобы не только не отставать, но и несколько опережать детей в изучении современной техники.

– …Знакомиться с новыми принципами организации мышления, новыми возможностями мозга. Ведь компьютеры, хоть и однобоко, но повышают интеллект. Современное поколение думает, но по-другому.

Лена не успевала всех услышать.

– …Опоганено наше образование. Реанимировать его надо.

Аня обернулась к Эмме, словно призывая себе в поддержку ее благоразумие и уравновешенность. Та только коротко улыбнулась, мол, ничуть не сомневаюсь в абсолютной и несокрушимой правильности твоих слов.

– Я бы в первую очередь родителей винила, хотя и не отрицаю огромной роли учителя, – заметила Мила. – Вот моему внуку бомжей жалко. Они каждый день ночуют на нашей лестничной площадке. Лежат на развернутых картонных ящиках, стонут во сне, чешутся. Ужас! Так внучек им хлеб и горячий чай в бумажных стаканчиках выносит. Я сержусь, мол, не приваживай. Заразиться боюсь, я же мою полы перед своей квартирой. А Сашок упрашивает: «Потерпи, бабушка, зима скоро пройдет, а там, глядишь, и у них как-то жизнь наладится. Может, в деревню уедут на подножный корм. Нельзя бросать людей, когда им очень плохо»… Но ведь соседи ругают нас. А этажом ниже жильцы батарею в коридоре спилили, чтобы прогнать непрошеных гостей. Сашок переживал, что бомжи оттуда ушли. Успокоился, только когда увидел их около магазина. Знать, другое теплое место себе нашли… Надеюсь, его ожидания насчет их будущего оправдаются… Как это ни прискорбно, не много я знаю таких оптимистических случаев. В основном они спиваются.

Лера рассказывает Алле:

– Мужа часто сердила моя неуемно-тревожная обеспокоенность за детей. Мол, ты как наседка, а им собственный опыт нужен. И настаивал на предоставлении им большей свободы. А я утверждала, что пока малыши не поумнели, мой неусыпный контроль им необходим. «Всему свое время. А пока уму-разуму я их буду на чужом опыте учить», – отстаивала свою позицию.

И вот пришлось мужу на базе отдыха два дня самому возиться с детьми. Меня на работу срочно вызвали. Конечно же, уезжая, я упрашивала его забыть о своем хобби и все время посвятить детям. Так он в первый же день позволил им поиграть на мелководье со своей резиновой лодкой, а сам занялся снастями. Кончилось тем, что сыновья, не сумев выгнать своих друзей из «баржи», попытались «с грузом» волоком вытащить лодку на берег и пропороли ракушкой ее дно по всей длине, на весь отпуск лишив тем отца рыбалки. Хорошо, что хоть никто из детей не утонул. На следующий день старший сынок поранил себе голову, соскакивая с длинной вибрирующей доски вместе с большими мальчиками. Не допрыгнул и упал в кучу железа от списанных сельскохозяйственных машин. Благо рядом оказался доцент нашего вуза Валерий Васильевич Черняев. Он и рану качественно обработал, и успокоил нашего сынишку. А младший сильно порезал себе руку непонятно откуда взявшимся у него ржавым складным ножиком. Пришлось обоих срочно отправлять в больницу на прививку. Грустный опыт.

Лена повернулась на возмущенный голос Жанны.

– …Все зло от фильмов, в которых сплошное «мочилово», от них у детей в голове сумбур. Они пропагандируют жестокость, неуважение к женщине, индивидуализм и вводят на них моду. Детей теперь шокирующими сценами

с отрубанием головы не удивишь и не напугаешь, – поддержала Жанна чье-то мнение. – Заниматься надо с молодежью. Только в молодости можно жить в полный рост. А если ее не туда направить, что хорошего от нее можно ожидать в будущем?

– Раньше чертей боялись, а теперь – стыдно сказать – людей приходится остерегаться. Не знаешь, когда от кого и за что схлопочешь, – без особой связи с общим разговором пробурчала Мила.

– А это ты к чему прилепила? – не поняла Инна.

– …И, что самое странное, жестокими часто бывают трусы и слабаки, дорвавшиеся до власти. Не дать человеку проявить себя, уничтожить более талантливого им в удовольствие. Это так называемая малозаметная долговременная жестокость, которая часто начинается с равнодушия или с зависти. Бороться с нею надо во имя человека, – в поддержку Милиной мысли сказала Лиля и подавила глубокий вздох.

«Проблемы своих внуков вспомнила?» – мысленно предположила Кира.

Жанна опять с вдохновенным азартом заговорила о воспитании молодежи.

– Вот не далее как месяц назад произошла у меня неожиданная интересная встреча. Захожу я в свой полутемный подъезд – у нас там единственный зарешеченный тусклый пыльный светильник с мушиным осадком на дне – как всегда, с тяжелыми сумками. Незнакомый парнишка дверь мне придержал. Я поблагодарила.

Вижу у почтовых ящиков группу молодых людей лет по восемнадцать-двадцать – по виду студенты. Стоят и курят. Погреться зашли. Положительно настроенные, но, похоже, чуть навеселе. А на ступеньках сидят три пожилых бомжа. Один – старый, тощий и замызганный – нервно кривил беззубый рот и дрожащими корявыми руками вращал перед своим невидящим взглядом пустую бутылку из-под пива, словно ожидая добавки. Можно подумать, что кто-то ему чего-то должен! И у другого бомжа, хотя он усиленно морщил низкий лоб, сквозь алкогольную пелену и икание тоже не пробивалась осмысленная речь, но понять, чего он хотел, не составляло труда. А третий, совсем юный, спал. Но на них никто не обращал ни малейшего внимания.

И я не стала их трогать, а обратилась к молодым веселым тоном: «Здравствуйте, кочегары. Все дымите? Слабо соску бросить? Умный человек не станет сам себя травить».

– Ой, не нарывалась бы ты! – невольно вскрикнула Аня.

– Молодые люди, видя мою улыбающуюся физиономию, несколько растерялись, не зная, как реагировать на критику. Только один в дальнем углу холла взвизгнул, как ужаленный. А я, шутя, подсказываю им, мол, у вас со мной встреча или у меня с вами? Определитесь. От того, как вы ответите на этот вопрос, и будет зависеть форма и содержание нашей беседы.

И вдруг один отчеканил: «Бандиты тоже курят, а они не дураки». Я на миг остолбенела. Для меня высказывание молодого человека стало откровением. Опомнилась и спрашиваю парня: «Для тебя бандиты – герои нашего времени? Так они же не умные, а хитрые, наглые и жестокие. Представь себе: вдруг этот твой «герой» маму твою пырнет «перышком» ни за что ни про что в темном подъезде или изнасилует твою сестру, обидит твою дочку. Тогда только поймешь, кто есть кто? Сейчас всерьез задумаешься о том, что творится вокруг тебя, или подождешь, пока в темечко жареный петух клюнет?»

– Какой агитационный ход! – деланно восхитилась Инна.

– Смотрю, некоторые ребята отступили ближе к выходу – может, стыдно им стало от этих слов, – а остальные сгрудились вокруг меня плотнее, стоят, перебирают ногами, топчутся на месте, вроде как бы нервничая, разглядывают меня с любопытством, точно инопланетное существо. Чувствую, ноги мои задрожали и чуть не подкосились. Вдруг заинтересованный вопрос слышу: «А что же тогда ум?»

«Ум, – говорю я первое, что пришло в голову, наверное, всплывшее еще из арсеналов моего детства, – должен быть направлен на пользу себе и людям. Человек умный, если он порядочный, если не оскорбит, не обидит, за семью и за Родину жизнь отдаст».