Вкус жизни
Шрифт:
– Ах, Анечка, разбила меня в пух и прах!.. Великое братство великих народов! В мечтах мы всемогущи… Я имею в виду именно то, что сказала. Не забывай, интеллигент определяется способностью к критике и самокритике.
– Шаткое равновесие ты в бреду или в приступах ясновидения замечала? – искренне обиделась за свои интернациональные чувства Лиля.
– В Прибалтику часто ездила отдыхать. Я слишком хорошо помню то время, чтобы глупо восторгаться им. Это вы, по гроб жизни обязанные Родине, имея сильно усеченное мировоззрение, жили как в башне из слоновой кости, ничего не замечали и смотрели на все происходящее вокруг сквозь розовые очки своей благодарности. Не видели даже того, что наши
Неожиданно мешки под глазами Инны выступили резче и добавили ей лет десять. Женщины тактично сделали вид, что не заметили в ней мгновенной перемены. Лена напряглась: «Завидует Инна тем, у кого внуки… Инна то застывает, откинувшись на спинку стула, будто в голове ее мутится от отчаяния или жестокой глубинной боли, а то вдруг мечется, злится… точно в ожидании неизбежного избавления. Но оно приходит лишь в случае… конца. И тем горше, бессмысленнее ее маята. Разве она заслужила, чтобы так рано падать в пропасть, во тьму?.. О чем это я? О ком? О себе… Может, у нее не так все плохо, судя по внешним данным?..»
– Можно подумать, что на Западе их «короли» что-то решают… И ты, Инна, ничем не обязана стране… Только ты у нас всегда была продвинутая – главная карта в любой игре! – всё и вся понимала и никогда не теряла почвы под ногами. Вбила себе в голову невесть что и других заводишь. Опять принялась за свое, – раздраженно, но как-то неуверенно махнула рукой Лиля. В глубине души она чувствовала себя не совсем правой, и хотя обида подталкивала ее оскорблять, ей не хотелось задевать больные струны Инны. В этом она была выше своей своенравной сокурсницы.
– Племянник моего мужа – он военный – не счел возможным присягнуть желто-голубому флагу и стал российским безработным. Карьера обрубилась, квартира накрылась. Кое-как выкручивается. В бизнес подался. Знания в военном училище получил солидные, везде можно найти им применение, – вклинилась в разговор Жанна, желая ослабить накал беседы. Она уже поняла, что Ане не удастся успокоиться до тех пор, пока кто-нибудь, более уверенный, не поддержит ее или не остановит.
– Перестройка катком прошлась не только по военно-промышленному комплексу, – заметила Галя. – Только на гражданке манна небесная в наш паек и раньше не включалась. Не сыпалась она нам с неба.
– А ты намеревалась всю жизнь находиться в утробе Родины-матери и чувствовать себя в полной безопасности? Понимаю, все подсознательно стремятся к стабильности. Только за счет чего?.. – покровительственно спросила Инна.
– Не бойтесь, девчонки! У страха глаза велики. Это СМИ раздувают каждый негативный факт, нагнетая обстановку. Были времена и трудней, а Россия развивалась. Но это, конечно, не снимает ответственности власти перед народом за принимаемые решения, – сказала Мила и понимающе переглянулась с Галей.
– Будем держаться этой версии, – засмеялась Инна. А сама уже прикидывала, как бы ей «уложить на лопатки» оптимистично настроенных подружек.
– Жизнь делается все невнятнее, все многослойнее. Опостылела она такая. Мне кажется, реформы могут быть успешны лишь тогда, когда они понятны не только начальникам, но и народу. И если кого и винить во всем, так это депутатов. Вот слушаю радио, и невольно приходит на ум: «Как же они там, «наверху», все повязаны! Не по деловым качествам, а по принципу «мой – свой». Вот поэтому все наши надежды оказываются вне зоны досягаемости, – в запале продолжила Аня. – А вот раньше…
– Смотрите, осмелела! Закудахтала! Не упустила случая! Ой, сейчас пропаду, рухну под тяжестью твоих
«Видно, у Инны большой опыт перебранок с Аней, поэтому она подобные слова уже не считает оскорбительными. Наверное, случалось и похлеще выражаться», – подумала Жанна.
– Бывает ли у тебя когда-нибудь легкое, лучезарное настроение? Или, напротив, критическое по отношению к себе, мол, я этого себе никогда не прощу!.. Ни на секунду не ослабляешь хватки. Торопишься высказаться. Ты на меня голос не поднимай, насмешница. Нет чтобы утешить. Я знаю, о чем говорю, – неожиданно спокойно, но как-то безжизненно заговорила Аня совсем о другом, но очень ей близком. – Недавно проводила, если можно теперь так выразиться – на общественных началах, с учениками вечер, посвященный творчеству современных физиков, так такого наслушалась от детей, что даже растерялась. Не готова я была отвечать на их выпады.
– Не может быть, – вежливо удивилась Инна. И эта ее вежливость тоже имела унизительный подтекст. Но Аня в тот момент вся была под впечатлением неожиданных мнений школьников.
– Я ожидала услышать, что ученый – герой, способный отдать жизнь ради своей работы и своего народа, а услышала заявления о том, что «…он свободный человек и не обязан работать за гроши или грудью бросаться на амбразуру; что он имеет право не совершать подвигов в том виде, в каком вы предлагаете, его подвиг – наука, а не пожары, тем более что, как правило, подвиг прикрывает результаты чьих-то ошибок, чью-то халатность. В этом случае герой за кого-то платит своей жизнью, своим здоровьем, а это неразумно. Почему вы считаете безнравственным то, что герой пытается заработать на своем геройстве? Давайте расставим точки над «i»: это пусть даже кратко-временная, но тяжелая работа, сопряженная с огромной опасностью. Он имеет право требовать компенсацию. У него есть достоинство: я стою столько-то. Это раньше Шаляпин и бесталанный, на котором не оставил след Бог, получали наравне… Мы такого не приемлем и опираемся на то, что есть, а не на то, что будет когда-то. Мы живем в данный период времени, и наша жизнь ценна здесь и сейчас. Теперь, скажем так, каждый несет свой чемодан сам… Вот вы в молодые годы имели награды за свой труд, и как этот факт отразился на вашей дальнейшей судьбе? Да никак. Вы и квартиру-то получили чуть ли не перед самой пенсией. И то, считай, повезло». Они мне как гвозди в пятки… я даже не пыталась выразить им свое непонимание…
– Как же! Герои ей нужны! Мне захлопать в ладоши?.. А может, истошно заорать? Волосы дыбом не встали? Раньше часто незнание опасности порождало героев, а теперь даже дети прежде думают, а потом делают. Безнадежное дело – искать современных героев. Ты вообще-то знаешь разницу между трусом, дураком и храбрецом? Вот тебе совершенно замечательная деталь: как ни парадоксально это звучит, грань между ними очень шаткая, – посмеялась над Аниной серьезностью Инна.
«Манера разговора весьма для Инны характерная. Пытается поставить человека в неловкое или даже смешное положение, а потом наблюдает, как он «выплывает». Подругам приходится держать с ней ухо востро», – усмехнулась Лена, уловив последнюю фразу Инны.