Вкус жизни
Шрифт:
– Нашла крайнего! Глубоко засели в подсознании мифы недалекого прошлого. Может, организуешь клуб приверженцев вождя народов? Мне озаботиться заранее, чтобы попасть в его члены?
– Где будет этот клуб? – заволновалась Аня, не поняв иронии.
– В Магадане, – съязвила Инна, вспомнив анекдот на эту тему.
– Прекрати издеваться. Не люблю я Сталина, – взмолилась Лиля. – Берия, между прочим, многое сделал в организационном плане для создания атомной бомбы в России.
– Я отказываюсь тебя понимать. Ты имеешь в виду шарашки? – зло отреагировала Лера, родственников которой черным
– Не ставь, Инна, пожалуйста, знак равенства между социализмом и сталинизмом с его бессмысленным режимом устрашения. В отношении «мудрой политики партии и гениального вождя – отца народов» у меня нет иллюзий. И не лопаюсь я от гордости, вспоминая его национальную политику. Собственно, самое страшное – не сам Сталин, а его метод… Как писал Достоевский: «Вариант управления страной». Помнишь: офицер, кажется, бил ямщика, а тот бил свою жену. И это было не раздражение, не обида на офицера… Она видела, как его били… В этом трагедия расправы. Или еще пример. Досталось крупному начальнику на орехи, и он начинает гнобить заместителя, а тот того, кто ниже его стоит, кто слабее. И так по цепочке…
– Не заговаривай мне зубы психологией и демагогией. Я далека от всего этого. Ты еще скажи, что Сталин выполнял великую миссию душителя революционного духа, как Наполеон, Кромвель и ему подобные…
Лена запустила пальцы в свою густую шевелюру и принялась растирать кожу головы где-то ниже затылка. Ее утомляли все эти пустопорожние разговоры. Всем своим видом она словно давала понять, что эта тема, как, в общем, и все остальное, ее мало интересует. Прошлое для нее было прозрачным. Да и настоящее на ближайшие десять-пятнадцать лет она представляла достаточно четко, хотя не во всем однозначно.
– И скажу. Ни у кого нет права губить чью бы то ни было жизнь.
Кира, непричастная к спору, выхватывала из разговора только отдельные моменты и с вялым интересом стороннего наблюдателя выжидала, чем все закончится.
– …А твой капитализм Гитлера вознес. Или ты об этом безнадежно забыла?
– Зачем насильственно изыскивать и извлекать аналогии и проводить параллели? Зачем искать переклички эпох и их главных действующих лиц?.. Теперь не разобрать, что достоверно, что нет, – отмахнулась Аня, не желая вызывать в памяти тяжелые годы детства. (К началу войны ей было уже семь лет).
– Так или иначе, но невозможно избежать неприятных ассоциаций с Гитлером, – поддакнула Жанна Лиле.
– «Надо, Вася, надо» извлекать аналогии. Помнишь крылатую фразу из фильма про Шурика? – рассмеялась Инна.
Шутка не позабавила присутствующих. Напротив, они как-то погрустнели и некоторое время не могли освободиться от неуютного ощущения зажатости.
– Хоть и говорят, что всякая параллель рискованна, но не всякая бессмысленна, – парировала Лиля. – И это наводит меня на мысль, что общественный строй здесь ни при чем. Ты согласна с тем, что злой гений может появиться в любой политической
«Какое именно замечание Инны привело Лилю в ярость, которую она даже не сочла нужным скрывать?» – озадачилась Лена.
– Лиля, оставь эту тему сведущим людям, – мягко попросила Кира.
– «А в Америке негров линчуют», – злорадно напомнила Инна навязшую в зубах фразу из детства только затем, чтобы не выпасть из разговора. – …Твое мнение! Ха! Муха изображает мухобойку. Или паука?
– …До сих пор не пойму, почему с печалью и с какой-то неизбывной тоской плакали по Сталину простые люди? Это были слезы по Хозяину рабов, приученных к многовековой зависимости от барина? Они боялись чего-то еще более страшного? – осторожно спросила Аня.
– Системы они боялись, – презрительно хмыкнула Инна.
– Угодничать можно заставить, но плакать… крепко сомневаюсь, – не удовлетворилась ответом Аня.
– Может, люди не слышали о Гулаге? – предположила Лиля. – Я ничего не знала, пока не прочитала Солженицына.
– Или слышали, но не хотели знать… – буркнула Инна.
Алла отвлеклась от разговора с Леной и задумчиво произнесла:
– Как интересно современное сознание выстраивает отношение к прошлому.
Кира заметила, как на ее лице мелькнуло выражение, которое она обычно приберегала для тех немногих, которые умели ее понимать и ценить.
– Современный человек, благодаря феноменально быстрому развитию техники, события воспринимает и понимает глубже и шире, – сказала Лера.
– А я считаю, что разночтения в понимании нашего прошлого – это результат отсутствия консолидированной государственной версии по многим существенным вопросам, – заявила Рита. – Даже об интеллигенции говорят разное: то она «соль земли», то ее лучшие представители – лишние люди… Сейчас мы не только в этом вопросе хромаем. Отсутствует профессионализм во всех областях нашей жизни…
– Воровать и разрушать у нас неплохо получается, – расчетливо съязвила Инна.
– Раньше человек, чтобы лучше понимать современность, обязан был держать в памяти историю. А теперь это в нас утеряно, – несмотря на укол Инны, продолжила Лиля историческую тему.
– Современность слишком давит избытком информации обо всем мире, – объяснила причину такой потери Лера.
– Может, еще чем-нибудь интересным поделишься? – ехидно изрекла Инна.
– Ну разве что бессонницей… – хмыкнула Лера, чтобы не допустить продолжения перепалки.
– …Хотелось бы, чтобы в современной жизни поменьше было бесовщины, – скромно пожелала Аня.
Ей показалось, что она нашла способ по возможности деликатно вмешаться в разговор. Но Инна с Лилей были не в том настроении, чтобы замечать разные мелочи, и продолжали яростно спорить.
– Страна на очной ставке с собственной историей? Провела реконструкцию прошлых событий? Лиля, в твоей интерпретации она весьма оригинальна. Кого ты забалтываешь? А ты, Аня, обрати взгляд внутрь себя. Сама себя страшишься, даже своей тени боишься? Мол, не грузите меня грустным, мне хочется радостного.