Владыка бури
Шрифт:
— Ты бредишь, Дурашка, — Ромао устало опустился на колени — достигнув цели, его последние силы больше не были нужны. Пуповина, соединяющая их тела, разорвалась с пустым хлопком, кровь уже давно перестала течь по ней.
— Да… Брежу, — согласилась Дурашка, закрыв глаза. — Вот ещё моего бреда… Я… Я всегда мечтала о человеческой душе. Действительно, Дурашка, как ты прав… Об истинном бессмертии. Сгореть в яркой вспышке… Вместо того чтобы течь зловонной лужей во тьме…
— Правда… Этот бред намного лучше предыдущего, — треснувшие, высохшие губы Ромао создали мимолётную улыбку. — Но… Все равно не бредовей, чем мои собственные мысли… Я… А я… Иногда думал о том… что если бы я был демоном… то сколько добра я бы смог принести миру… своими
— Дурак… — прошептала Дурашка. Её голос теперь звучал совсем слабо, словно ветер, запутавшийся в руинах.
Человек и демон замолчали на время, позволяя говорить лишь реке.
— Дурашка? — наконец прошептал Ромао, но она не ответила. Тогда он протянул дрожащую руку и осторожно коснулся ее щеки. Пальцы ушли в неё как в рыхлую землю. — Ты… Ты умираешь?
— Да…
— Не умирай.
Она снова не ответила. Он просит слишком многого. Наглый человек. Тогда Ромао медленно снял с шеи свой символ веры и бережно отложил его рядом на землю. Свет из его груди стал ярче. Деревянные весы на ниточке не светились. Своими руками и светом Ромао бережно обнял то, что осталось от Дурашки.
Демоница оказалась окружена его сиянием, но почему-то чувствовала спокойствие и умиротворение. Такая смерть лучше многих. И в этот последний момент своего угасания она вдруг сильно захотела сказать Ромао своё имя.
— Я… Я… Кза… К-за… — попыталась она прорваться через пелену смерти.
Свет мешал говорить, мешал думать, мешал её демоническому существованию. Но за всё время своих мытарств она уже привыкла к нему, выработав сопротивляемость, как к неприятному и настырному знакомому, но связанному с хорошими людьми и местами. И тогда вместо того, чтобы избегать, умирать или прятаться от света, как пристало всем нормальным демонам, Кзарина начала бороться с ним. Отчаянно бунтовать против него. Спорить с ним о справедливости. Поглощать его, как похоть. Имя… Должна сказать… Истинное имя… Глупый свет, потом забери меня… Но сейчас…Важно…Хоть что-то останется… Раз нет души и тела… Но она была демоницей, а это был свет, порождённый чистой верой и любовью. Яркий, всепоглощающий, очищающий, заполняющий всё вокруг, не оставляя места для тьмы и страданий. И наступил Свет.
Кзарина вспомнила. Момент своего рождения. Джули, ребёнок даже по человеческим меркам, стояла в плотной толпе горожан и заворожено смотрела на прощальный парад Возвышенных рыцарей, торжественно уходящих на войну. Звучал героический марш, и на плечи воинов ниспадал магический дождь из разноцветных лепестков. Рыцари блистали в совершенных Бронях Силы, возвышаясь над толпой на мощных спинах боевых грифонов. Скоро они сойдут с небес ангелами мести.
Среди них был её рыцарь, самый великолепный и благородный из всех. Волосы цвета воронова крыла, глубокие, как небо после грозы, голубые глаза и приветливая, хотя и немного грустная улыбка. Он держал голову и машущую руку высоко, но на простых людей смотрел не высокомерно — нет, его взгляд пытался запомнить каждое лицо в толпе перед тем, как навсегда погрузиться в пучину войны. Его товарищи, суровые и сосредоточенные, смотрели прямо, на затылки своих ездовых животных, мыслями уже на небесах и поле брани. Но он… Он улыбнулся ей, Джули, когда их взгляды случайно встретились, и в его тоже печальных глазах она нашла столько тепла, нежности и обещания защиты, что сердце девочки замерло.
Вот почему Кзарина так непоправимо отличается от других суккубов — она соткана не из похоти, а из желания любви. Не желание обладать, а желание принимать и отдавать. Желание достичь любви рыцаря, непостижимо выше её по статусу и возрасту. Амбиция.
Джули погибла в последней человеческой войне вместе с её мечтами и семьёй. Инфернальный змей, выпущенный одной из сторон, задел боком пещеру, где укрывались беженцы.
Рождение у людей и демонов одинаково, они все рождаются из-за союза чувств, отличаются лишь физиологические детали. И как у демонов и людей, у Кзарины произошла инфантильная амнезия.
Два ослепительно белых крыла расправились, разгоняя обнаглевшую тьму. Это были не обычные кожаные крылья демонов с шипами — это были огромные и великолепные крылья из сияющих лучей-перьев.
— Кзарина… — выдохнула она. — Меня зовут Кзарина!
Бывшая демоница взлетела ввысь, бережно держа изумлённого паладина на руках. Она принимала свою новую форму, новую силу, новую судьбу. Нежное тепло разливалось по её телу, изгоняя леденящий холод небытия и окрашивая остатки демонических сил светом веры. Этот свет больше не жег её, он наполнял её.
— Кзарина… — прошептал завороженный Ромао. Его лицо сияло детской радостью. — Я был прав! И матушка! Ха-ха! Каждый может быть спасён!
Она посмотрела на него по-новому формирующимися глазами, в которых кружились галактики в небулах, и сотни отростков вышли из её тела и вонзились в его. Он даже не вздрогнул. Отростки вкачивали ему обезболивающее, восстанавливали его ткани, распрямляли согнутое, сгибали распрямлённое, возвращали ему его же свет.
Выше! Выше! К зовущему небу! Прочь из этого царства мрака и страданий. Кзарине теперь нужны свобода, простор и сияние небес. С её крыльев опадали световые перья, что медленно гасли, оставляя за собой шлейф белых искр.
— Эммм, Кзарина, — неловко привлёк её внимание Ромао. — Не хочу разрушать такой момент, но мы не могли бы вернуться? На секундочку. За моими весами Справедливости.
На её лице мелькнула улыбка, полная нежности и тепла. Человеческая улыбка. Они плавно полетели вниз.
~~~
— Они идут! — закричал Северянин, но все и так уже видели, что они идут.
Остатки Мирокрая столпились на краю мира. Воины образовали живой полукруг на переднем крае, а за ними сгрудились остальные жители. В начале отхода небесные корабли пытались стрелять по ним ледяными копьями, но пеги были слишком быстры. Лишь случайно град с небес убил Черепа и Катакомбу, а Ветродуя задел в плечо, лишив подвижности руки и наградив чудовищным шрамом в будущем. Вскоре корабли отстали, и Мирокрай спокойно добрался до великой пропасти. Спокойно внешне, но в душе каждого щипала агония потерь, которая не скрылась от их нервничающих ездовых животных.
Снаружи людей и пегов тоже закутывала ночь. Фиолетовый снег казался тёмным, а ветер из пропасти не жалел живых существ, пронизывая их до костей. Весь мир отвернулся от них, и даже свет лунных осколков напоминал выжившим о свете паладинского оружия. Тит странно долго не отрывал от них взгляда.
Паладины с сопровождающими их кораблями настигли их невероятно быстро, учитывая, что их задерживали и они были в громоздкой броне.
— Нельзя больше откладывать. Мы прыгаем, — заявила Королева, сидя на Вороне и обнимая спереди Обрубка.
— А если там пустота? Или шипы, леди Рек… Королева? — обеспокоенно спросил Пегопас, кружась на нервной Травинке. Он делил её с Девочкой, Хохотуном и Летним Дождём.
— Значит, мы сразу же отомстим всем паладинам, кто вздумает за нами прыгнуть, — ответила Королева.
— Кажется, они желают поговорить, — сказал Волки, обнимая Купчиху и всматриваясь в небольшую группу паладинов, отделившуюся от основного войска и медленно приближающуюся к ним.
— Знаем мы их “желания поговорить”, - Королева изобразила грубый голос: — “Сдавайтесь, и мы подарим вам быструю смерть.” Такие “подарки” пусть себе оставят.