Владыки Безмирья

Громова Полина Сергеевна

Взамен он требовал моих рассказов. Поначалу я сильно смущался. На моем счету ведь не было подвигов и захватывающих приключений. Я был простым студентом-ведьмаком, и все, о чем я мог поведать, это как подрабатывал охотами на тварей в трущобах города, организуемыми училищем по заявлениям граждан. Три из четырех таких заявлений были пустой тратой бумаги - кому-то что-то померещилось, кто-то что-то слышал от соседа, а тот от другого соседа, у кого-то в огороде наследила крупноватая бездомная кошка... Но, как выяснилось, Киф и не требовал от меня этого. Ему не очень-то нравилось в этом мире - как сказала Нора, ему действительно не нравилось нигде, кроме Безмирья. Но Кифу было интересно, как здесь все

устроено. Как живут люди, во что они верят, каким богам поклоняются. Особенно его развлекали простые бытовые обряды - я подумал, что с точки зрения иномирца эти странноватые действия и в самом деле должны были быть забавными.

 - ...А если ты идешь по улице и тебе дорогу перебежит черная собака, то нужно трижды обернуться вокруг себя и плюнуть за спину, причем обязательно через левое плечо. Иначе тебя ждет неудача в делах.

Киф рассмеялся.

 - Черная собака на дороге? Надо же... А если просто дождаться другого человека и пропустить его вперед себя? Это сработает?

Я тоже рассмеялся - мне это не приходило в голову.

 - Не знаю, Киф. Я не проверял...

Так мы часто болтали, сидя на крыше храма. С улицы мы были незаметны, зато отсюда было видно все: и город с его зданиями и улицами, раскинувшийся далеко-далеко, и пристань с синим полотнищем реки, и темную зубчатую дугу леса, стоявшую на самом горизонте. Небо над нами казалось огромным, гораздо больше и выше того, что я привык видеть с земли. Даже если бы Кифу и Норе не нужно было скрывать при помощи энергии храма свое присутствие в нашем мире, я на их месте все равно поселился бы здесь. На этот раз еду и вино на крышу принес я, и Киф оценил - кто бы сомневался... Я был рад, что ему понравилось... Я был рад, что у меня появился такой друг.

Солнце показало над горизонтом пылающий краешек. Облака вспыхнули, обагрились переливчатым светом. Небо над ними из голубого сделалось розовым, а потом стало стремительно желтеть. Рассвело.

 - Мне пора, Киф, - сказал я, поднимаясь. Он посмотрел на меня, запрокинув голову.

 - Что, вздремнешь пару часов до начала занятий?

 - Нет, не выйдет. Есть кое-какие дела.

 - Ну, ладно. Заходи еще, дорогу знаешь!

Я кивнул - конечно, зайду. Будем надеяться, студент, периодически украдкой взбирающийся на крышу Главного городского храма, еще не привлек к себе особого внимания священников и жителей окрестных домов.

По дремлющим еще улицам я шел к училищу. На свежем утреннем ветру шелестела листва деревьев, словно ветер старался осторожно разбудить город. Он доносил до меня первые запахи его пробуждающейся жизни: пекущегося в печи хлеба, открывающихся на клумбах цветов, лошадиного пота.

К училищу я вышел быстро. Идея вздремнуть, конечно, была очень соблазнительной, но мне не стоило даже задумываться об этом. Во внутреннем дворе домика Боггета, закрытом с двух сторон стенами построек, а с третьей бурной растительностью и забором, меня ждал сам инструктор. Он уже размялся и теперь покручивал в руке нетяжелый полуторный меч. Завидев меня, он ухмыльнулся.

 - Что-то ты ноги еле волочишь, Сэм. Неужто тебя пустили на ночь в поместье Риввейнов?

 - И вам доброе утро, мастер Боггет.

Натаскивать меня на мечах он начал с неделю назад и по собственной инициативе. Несмотря на серьезную физическую подготовку студентов, собственно боевые искусства, в том числе фехтование, в училище не преподавались, да я и не представлял себе, как мне это может пригодиться в моей будущей профессии. Но оспаривать решение Боггета я не решился. Все-таки я был ему обязан нынешней свободой. Так что, даже если ему вздумалось заниматься со мной просто от скуки, или чтобы потешить свою гордость, то и дело отвешивая пинки недостаточно проворному ученику,

или чтобы я больше времени бывал у него под надзором - какие бы мотивы ни руководили им - я был готов его слушаться. К тому же, честно говоря, занятия Боггета, хоть и выматывающие до предела, мне были по нраву...

 - Разминайся и начнем, - скомандовал Боггет.

...Я сказал «по нраву»? За ближайшие два часа я раз двадцать возьму эти слова обратно. Но на следующее утро все равно приду во внутренний двор домика Боггета.

После тренировки я ополоснулся, сменил одежду и отправился на занятия. Рида, приезжавшая теперь в училище на экипаже, ждала меня в еще пустом классе. Сев к ней, я обнаружил, что на лавке между нами стоит квадратная плетеная корзина. Тепло, исходившее от нее, и прекрасные запахи не оставляли никакого сомнения в том, что находиться внутри.

 - Ты ведь опять не завтракал, верно?
– угадала Рида.

 - Я люблю тебя, - только и сумел ответить я. И в предыдущие дни Рида, прекрасно осведомленная о моих привычках, как хороших, так и скверных, приносила утром какой-нибудь еды - кусок пирога, тосты с омлетом, бутерброды. Но чтобы горячий завтрак...

 - Ешь давай. А то сейчас твои приятели появятся - делиться придется.

 - Ни за что!
– ответил я и прежде, чем приняться за завтрак, крепко поцеловал Риду. За такую простую внимательность и заботу я обожал ее.

Занятий в этот день было немного, мы планировали пообедать вместе и вместе провести вечер. Времени, которое мы могли проводить наедине друг с другом, теперьс тало меньше. Риду рано забирал экипаж, отвозивший ее в поместье, и, насколько я мог судить, тетка стала уделять ее воспитанию гораздо больше внимания, чем прежде. А я, распрощавшись с Ридой, возвращался в училище и заваливался спать в своей одиночной комнатке в общежитии задолго до того, как по-настоящему темнело, потому что на следующее утро мне предстояла ранняя тренировка с Боггетом. Так что мы с Ридой старались пользоваться любой возможностью побыть вдвоем. Но на длинной перемене посреди дня к нам подошел Вен Олден.

 - Надо поговорить, - сказал он.

Мы с Ридой переглянулись - предчувствия были тревожные.

 - В чем дело?
– спросил я.

Вен мотнул головой.

 - Не сейчас. И...
– он торопливо оглянулся на наших одноклассников и ребят с других курсов, болтавшихся в коридоре.
– Не здесь.
– В шесть вечера, на углу Левой улицы и Конюшего переулка. Придете?
– Вен пытливо заглянул в глаза мне, а потом Риде.
– Это очень важно.

Мы с Ридой переглянулись снова.

 - Хорошо, мы придем.

 - Спасибо!
– Сказал Вен, вложив в голос больше благодарности, чем, как мне казалось, этого требовала ситуация, и тут же отошел от нас.

 - Интересно, что у него на уме?
– вслух подумала Рида.

 - Понятия не имею. Но это же наверняка как-то связано с Арси, да?

Рида кивнула. Арси и Вен были друзьями не разлей вода, и с тех пор, как Вен узнал об исчезновении Арси, он не находил себе места. Прежде болтавший без умолку, он стал молчаливым, сосредоточенным. За последнюю пару недель он заметно осунулся, даже веснушки на его лице поблекли. Весте с тем в его взгляде появилась какая-то мрачная решимость. Вену было шестнадцать, для своего возраста он был, пожалуй, слишком худощавым. Но теперь он наоборот выглядел взрослее. Когда я вернулся в училище, он пытался выяснить у меня, что случилось той ночью. Но я не смог рассказать ему многого. Утешить и обнадежить его я, в сущности, тоже не смог. Правда, я все-таки поделился информацией о том, что по следу Арси и его похитителя отправлен отряд тайной полиции, но Вен только поморщился и пробормотал что-то неразборчивое. Теперь же он явно что-то замышлял.